первыми. За ними тащилась пехота. Остатки разбитого полка пытались маршировать, поддерживая видимость порядка, толпа национальных гвардейцев протолкалась на улицы, следом хлынули всадники, пушки, войска без офицеров, офицеры без солдат, и вновь кареты «скорой помощи», колеса которых стонали под тяжестью ноши.

Онемев от горя, горожане смотрели на них.

Весь день с поля боя прибывали «скорые», а оборванная толпа плакала и дрожала у решеток. К полудню она выросла десятикратно, заполнила скверы у ворот, омывала внутренние укрепления.

В четыре часа германские батареи внезапно окутались дымом и стали бомбить Монпарнас. В двадцать минут пятого два снаряда ударили в дом на рю де Бак, а миг спустя первый снаряд упал в Латинском квартале.

Брэйт рисовал в постели, когда вбежал бледный от ужаса Уэст:

– Хочу, чтобы ты спустился. Наш дом продырявили, и, боюсь, мародеры решат нанести нам визит этой ночью.

Брэйт выпрыгнул из постели и принялся натягивать то, что когда-то было шинелью.

– Кто-нибудь ранен? – спросил он, сражаясь с рукавом, у которого оторвалась подкладка.

– Нет. Колетт закрылась в подвале, а консьержка убежала в крепость.

Если бомбардировка продолжится, скоро здесь будет хозяйничать сброд. Ты должен помочь нам…

– Конечно, – сказал Брэйт.

Они добрались до рю Серпент, свернули в переулок, ведущий к подвалу, где спряталась Колетт, и лишь тогда Уэст спросил:

– Ты видел сегодня Джека Трента?

– Нет, – встревоженно ответил Брэйт. – Его не было в госпитале.

– Думаю, он остался с Сильвией.

Снаряд пробил крышу дома в конце переулка и взорвался в подвале, осыпав мостовую кусками шифера и штукатурки. Второй задел трубу и упал в сад, вызвав лавину кирпичей, третий с оглушающим грохотом взорвался на соседней улице.

Они побежали к ступеням, ведущим в подвал. Брэйт снова остановился:

– Может, я лучше сбегаю и посмотрю, как там Сильвия и Джек? Вернусь засветло.

– Нет. Спускайся и побудь с Колетт. Пойду я.

– Пожалуйста, позволь мне, никакой опасности в этом нет.

– Я знаю, – мягко ответил Уэст и, втащив Брэйта в переулок, указал на ступени в подвал.

Железная дверь была заперта.

– Колетт! Колетт! – позвал он, и девушка выбежала им навстречу.

В эту секунду Брэйт обернулся, испуганно вскрикнул, толкнул пару в подвал и прыгнул за ними, захлопнув железную дверь. Несколько мгновений спустя петли застонали от тяжелого удара.

– Они здесь, – пробормотал смертельно бледный Уэст.

– Эта дверь, – тихо заметила Колетт, – выдержит все.

Брэйт изучал железо, содрогавшееся от сыплющихся снаружи ударов. Уэст тревожно глядел на Колетт, она сохраняла спокойствие, и это утешало.

– Я не верю, что они здесь надолго задержатся, – сказал Брэйт. – Шарят по подвалам в поисках спиртного.

– Возможно, они услышали, что тут закопали нечто ценное.

– Но здесь ведь ничего нет, – встревоженно заметил Брэйт.

– К несчастью, есть, – проворчал Уэст. – Наш глупый домовладелец…

Грохот снаружи, сопровождаемый криком, оборвал его на полуслове. Затем на дверь обрушился град ударов, раздался треск, лязгнул металл, и треугольный кусочек железа выпал из двери. В пробоину потек свет.

Уэст опустился на колени и, сунув в дыру револьвер, расстрелял все патроны. На секунду проулок наполнился свистом пуль, и наступила мертвая тишина.

В дверь неуверенно ударили, а миг спустя принялись яростно колотить. По железной пластине побежала трещина.

– Сюда, – сказал Уэст, хватая Колетт за запястье. – Следуй за мной, Брэйт!

Он ринулся к круглому пятну света в конце подвала. Свет исходил из зарешеченного люка наверху.

Уэст жестом приказал Брэйту забраться к нему на плечи:

– Толкай. Изо всех сил!

Брэйт легко справился с решетчатой крышкой, выбрался наружу и поднял Колетт с плеч Уэста.

– Поторопись, приятель! – вскричал тот.

Уцепившись ногами за решетку, Брэйт вновь просунулся в люк. Подвал наполнился желтым светом и вонью нефти. Железная дверь все еще стояла, но одна металлическая пластина отвалилась, и они увидели, как в дыру лезет человек с факелом.

– Скорей, – прошептал Брэйт. – Прыгай!

Уэст повис, болтаясь в воздухе, пока Колетт не схватила его за воротник. Они вытащили его, и, утратив самообладание, девушка разрыдалась. Уэст обнял ее и вывел через сады на соседнюю улицу. Там Брэйт, закрыв люк и завалив его выпавшими из стены камнями, догнал их. Почти стемнело. Они бежали по улицам, освещенным горящими домами или вспышками взрывов. Обогнули пожар, увидев пляшущие среди руин тени мародеров. Прошли мимо вусмерть пьяной женщины, посылавшей проклятия миру, мимо сгорбившегося проныры – его почерневшие руки и лицо говорили о причастности к царящему в городе хаосу. Наконец достигли Сены и миновали мост. Брэйт сказал:

– Мне нужно вернуться. Я тревожусь за Джека и Сильвию, – говоря так, он дал дорогу людям, устремившимся через мост, по набережной, к казармам д’Орсэ.

В толпе Уэст различил размеренную поступь солдат. Фонарь, ряд штыков и снова фонарь, осветивший мертвенное лицо. Колетт выдохнула:

– Хартман!

И его увели.

С ужасом затаив дыхание, они смотрели на набережную. По мостовой разнесся шум шагов, ворота казарм захлопнулись. У бокового входа на миг зажегся фонарь, и толпа приникла к решетке. На каменном плацу раздался залп.

Один за другим на набережной зажигались нефтяные факелы, и вскоре вся площадь пришла в движение. От Елисейских Полей через площадь Согласия брели выжившие, тут – группа, там – толпа. Они текли по улицам, сопровождаемые женщинами и детьми, шепот в ветре плыл под сводами Триумфальной Арки и опускался на темный город:

– Perdus! Perdus![64]

Мимо тащились остатки батальона, страшные, похожие на призрак разрушения. Уэст застонал. Внезапно из их сумрачных рядов вышел человек и назвал Уэста по имени. Увидев Трента, тот вскрикнул. Художник схватил его, бледный от ужаса:

– Сильвия?

Уэст безмолвно глядел на него, а Колетт всхлипнула:

– О, Сильвия!.. Они же бомбят квартал!

– Трент! – закричал Брэйт, но тот уже исчез. Остановить его было невозможно.

Бомбардировка прекратилась, когда Трент пересек бульвар Сен-Жермен, но начало рю де Сен оказалось завалено грудой дымящихся кирпичей. Повсюду на мостовой зияли дыры от снарядов. Кафе превратилось в кучу щепок и битого стекла, книжный магазин рассекло от крыши до подвала, маленькая пекарня, давно закрытая, вывалилась на улицу грудой штукатурки и противней.

Взобравшись по дымящимся кирпичам, он побежал по рю де Турнон. Пламя, бушевавшее на углу, освещало его улицу. На стене под разбитым газовым фонарем, ребенок выводил кусочком угля:

«Здесь Упал Первый Снаряд».

Надпись бросилась Тренту в глаза. Убийца крыс закончил писать и отошел, чтобы полюбоваться своей работой, но, увидев штык, вскрикнул и бросился прочь.

Художник брел по разрушенной улице, а из пробоин и трещин в стенах домов, проклиная его, выбегали женщины, которым он мешал грабить.

Сперва Трент не