Бабушка втягивает ртом воздух. Наступает молчание. Готова на что угодно поспорить, что она закуривает сигарету.

– Отец ребенка был старше. Он должен был уехать по работе на нефтяную буровую вышку в Луизиану. Я спросила твою маму, правда ли ей хочется так жить: одной с малышом, в односпальной квартире, пока он тринадцать часов в день будет проводить на буровой вышке. Но она все равно уехала.

– Это ты мне рассказывала, – мягко говорю я. Порой ее подводит память. – И это был последний раз, когда ты с ней разговаривала.

Бабушка вздыхает, и я представляю себе, как она выпускает из ноздрей дым.

– Да, знаю. Вот только она позвонила мне спустя несколько месяцев.

Я цепенею. Эту версию бабушка мне еще не выдавала.

– О чем это ты?

– Она была в истерике. Хотела, чтобы я приехала с ней повидаться. Она потеряла ребенка.

– Потеряла – в том смысле, что он умер? Тот ребенок был не Джослин?

– Я сказала ей, чтобы она возвращалась домой, – говорит бабушка. – Я ее умоляла, Тесс, а ты ведь знаешь, что я так никогда не делаю. Но она хотела наладить отношения с Аланом, хотя он с самого начала не был рад этому малышу. Потеря ее опустошила, а он вздохнул с облегчением.

Бабушка втягивает ртом воздух.

– Думаю, когда она забеременела снова, уже твоей сестрой, все стало намного хуже. К тому времени она перестала со мной говорить, потому что ей не нравились мои слова.

Мама потеряла ребенка. У меня могла быть еще одна сестра или брат – а может, Аннетт хватило бы того ребенка и она больше не стала бы рожать, если бы он выжил. Мне всегда казалось, что маме было мало нас с Джослин, что мы недотягивали до представлений матери о том, каково это – иметь детей.

Но теперь, когда мне стало известно о первом ребенке, я понимаю: похоже, шанса исправиться у нас не было вовсе.

– Ты помнишь фамилию Алана? – спрашиваю я.

– Ой, Тесса, это было двадцать пять лет назад. Конечно, не помню.

Если бы она сомневалась хоть секундой меньше, может быть, я бы ей и поверила.

***

В десять минут первого я слышу, как хлопает парадная дверь. Спускаюсь вниз; там, в гостиной, Кэлли сбрасывает спортивную сумку на диван. На ней черные шорты из спандекса и футболка с эмблемой Университета Восточного Страудсбурга. Она всегда носит одежду с символикой УВС, будто эти вещи постоянно напоминают ей, что скоро ее дням в Фейетте придет конец.

Они – напоминание и мне. Скоро все закончится. Я не могу торчать в Фейетте вечно и, если мы не решим все эти загадки в ближайшее время, вернусь во Флориду – без ответов, да еще с кучей новых вопросов в придачу.

– Привет, – говорит Кэлли, отхлебнув воду из бутылки. – Где мама?

– У Каучински, – отвечаю я. – Ушла к ним пару часов назад.

– Наверное, помогает маме Ари прибирать в доме, ты же ее знаешь, – говорит Кэлли. – Что, по-видимому, значит, что Дэрила дома нет. Он бы этого ни за что не допустил.

Во мне что-то щелкает, когда я представляю, как Мэгги суетится на кухне у Каучински, моет грязную посуду и разбирает холодильник перед тем, как Дэрил вернется домой.

– Думаешь, он знал, чем занималась Ари? – спрашиваю я. – О сайте и прочем.

Кэлли качает головой.

– Он бы убил… – Она тут же останавливается. – Нет, это безумие. Она же его дочь.

– Знаю, – говорю я. – Но ведь «монстр» неспроста начал убивать спустя столько лет. Если он узнал, что его родная дочь стала одной из тех девушек…

Кэлли хмыкает.

– Дэрил Каучински – и вдруг «монстр»?

– Не знаю, – отвечаю я, начиная злиться. – Других серьезных подозреваемых у нас нет.

– А как же Денни? – Кэлли еще раз отпивает из бутылки. – Ты узнала его фамилию?

– Нет, но я нашла бывшую жену Джо Фейбера, – говорю я, – и виделась с ней этим утром. Она до сих пор здесь живет, напротив заброшенной церкви.

Кэлли чуть не выплевывает воду.

– Это та сумасшедшая с ротвейлерами?

– Ага, она. – Я усаживаюсь в кресло Рика. – Помнишь двух парней, которые терлись возле Джос и Лори? Томми и Майк Фейберы, друзья Денни.

Кэлли качает головой.

– Лори никогда не тусила с парнями, пока была здесь.

И не потому, что парни ею не интересовались. Напротив, она им нравилась. Но у Лори был парень из Делавэра, который жил вместе с ней в одном общежитии, с факультета инженерии. Тем летом она звонила ему перед сном каждую ночь и ждала того дня, как в конце июля поедет повидаться с ним.

– Бывшая жена Джо Фейбера говорит, что Джос однажды приходила с Лори к ним домой. – Я пересказываю Кэлли тот случай, когда расстроенная Лори ушла одна. Джослин позволила ей уйти одной в плохом настроении и ничего не сделала.

Выражение на лице Кэлли заставляет меня заново ощутить весь груз предательства сестры. Джос предпочла Лори Денни – Денни и его паршивых друзей, которые к тому же чем-то обидели Лори.

Но больше всего Кэлли поразило то, что рассказала Мелисса Лоренс о полиции.

– И Фейберы просто уехали из города? И никто не подумал, что они это сделали не просто так?

– У них были знакомые, которые их прикрывали, – говорю я. Возможно, одной из них была моя сестра.

– Фейберов арестовывали за наркотики, – продолжаю я. – Возможно, и Денни – тоже. Думаю, надо сходить в полицию и узнать, есть ли эта информация в публичных записях.

Кэлли хмурится.

– Например, в полицейском участке Фейетта.

– Об убийствах мы ничего не скажем, – говорю я. – Им будет известно только то, что нас интересует информация, которая поможет нам найти беглянку.

Кэлли открывает рот.

– Джослин.

***

Полицейский участок южного Фейетта – это квадратное здание песчаного цвета с двумя входами: один – для оформления арестованных, другой – для отделения полиции. Я указываю Кэлли направление движения по парковке возле отделения и замечаю, что костяшки ее рук на руле побелели. Последний раз, когда мы здесь были, много часов просидели в холодных отдельных комнатах, цедя яблочный сок, пока детективы записывали наши показания.

По позвоночнику пробегает холодок.

– Мы просто спросим о моей сестре, – говорю я Кэлли. – Тебе необязательно говорить.

– Ладно.

Но я не могу забыть тот кислый яблочный вкус во рту. Если бы можно было обойтись без полицейских, конечно, я бы так и сделала.

Довольно большая приемная отлично служит своей основной цели – вмещать кучи людей, докладывающих об украденных магнитолах или жалующихся на зловредных соседей, которые начинают сдувать листья с лужайки раньше восьми утра. Внутри спокойно, только белые стены и линолеум. В зоне ожидания, рядом со стульями, на стене висит карта округа Фейетт. Там же стоит автомат.