Я рванула к поверхности. Она почему-то так и не стала ближе. Я гляделась в темноту, отчаянно желая, чтобы мои ноги вдруг обрели силу для толчка. И тут, прямо на моих глазах, ноги начали набухать и меняться, срастаясь в широкий и мощный рыбий хвост, а руки вжались в бока. Бледная кожа потемнела, покрылась блестящими чешуйками, и вокруг затанцевали сотни крошечных рыбок, поднимая и раскручивая меня в своей стае. И я ощутила, что мое преображение подошло к концу. Я теперь Балык Кыс! Навсегда!

Выбравшись из воды, я снова стала человеком, однако Ульви оказалась права. Я изменилась. Я чувствовала холод, но он больше не причинял мне вреда. Я стояла босиком, мокрая, однако ступни не примерзали ко льду. Пальцы не отморозились. Одеваясь, я даже не дрожала.

Ульви с улыбкой наблюдала. А потом зашагала к джипу, на ходу крикнув, чтобы я захватила наши вещи.

В Бэткомском лесу, в сыром древесном дупле, я вызвала в памяти озеро, холод, напомнила себе, что я Балык Кыс, и ощутила, как ледяные воды смывают с меня остатки чар Гидеона. Кожу закололо от забурливших внутри сил. Теперь надо найти Элизабет. Настал мой черед ей помочь, и я не подведу.

17

Мы заговорили, лишь когда за запертой дверью стихли шаги приволокших меня в подвал солдат.

– Бесс! Как ты здесь оказалась? Что произошло?

Уильям взял меня за руки и подвел к деревянному сундуку, служившему сиденьем. В высокое решетчатое окно падало немного дневного света, еще чуть-чуть проникало по краям слегка покосившейся двери. Коптила сальная свеча. Помимо этого холодный подвал был погружен в темноту. Раньше тут хранились бочки вина и эля, запасы фруктов, овощей, мяса, мешки муки, ламповое масло и свечи, а теперь стало пусто, если не считать нас.

– Похоже, ты сможешь хотя бы какое-то время насладиться моим обществом, – ответила я.

– Но ты для них незаменима! Как же они сюда тебя бросили?

Я устало улыбнулась.

– А в чем меня всегда обвиняют, Уильям?

Я решила все рассказать. Так было легче – поведать ему как можно более безразличным тоном историю, как я стремилась облегчить страдания человека, исцелить раненого, и как это желание заставило меня прибегнуть к своему необычному дару. После того как я спасла Джеймса Пейджа, меня обвинили в колдовстве. Даже само слово вызвало страшную панику. Громче всех меня обличал армейский повар – чуть ли не с пеной у рта орал и тыкал пальцем, заявляя, что именно он первым меня заподозрил, и упиваясь собственной проницательностью и важностью. Стоило присутствующим только предположить, что я ведьма, как и остальные начали вспоминать, как странно я лечила больных и раненых. Ирония заключалась в том, что по большей части они видели не магию, а науку. Хотя как они могли не принять мои действия за колдовство? Солдаты не смыслили ни в том, ни в другом, так что считали их в равной степени пугающими и богопротивными.

Уильям покачал головой.

– Наверняка же они понимают, что ты творила добро, спасала от боли, излечивала?..

– Понимают. И благодарны. Но в то же время боятся. Я одинокая женщина, без мужа и семьи, они меня не знают. А мои методы, уверенность в себе и властность порождают недоверие. Мои целительские умения всегда вызывали у людей любопытство и слегка благоговейный страх. Добавь к этому зависть с подлостью – и меня вздернут раньше, чем кто-то успеет сказать «ведьма»!

– Они не могут тебя повесить!

Я сжала его руку.

– Уильям, подобное положение мне знакомо. Злиться на несправедливость – не выход.

– Тогда где выход? – Уильям вскочил и принялся мерить подвал шагами. – Запертым тут я даже самому себе ничем не могу помочь.

Мое сердце исполнилось нежностью к старому другу. Он потерял все – семью, дом, положение, а вскоре, весьма вероятно, потеряет и жизнь. Смиренно ждать своей участи было бы странно с его стороны, так что он вполне имел право бушевать и возмущаться.

– Я так понимаю, завтра тебя отправят в Оксфорд. Думаю, меня тоже. Они явно хотят от меня избавиться. Полковник Гилкрайст – пуританин, он не даст ведьме надолго задержаться в его лагере. – Я тихо рассмеялась. – Кто знает, какие жуткие заклятия я наложу на его бедных, беззащитных солдат?

– Как ты еще можешь шутить, Бесс? Как можешь смеяться, когда с нами так обращаются, когда нас хотят лишить жизни те, кому мы не причинили никакого вреда?

– А ты бы хотел, чтобы я рыдала?

– Я бы хотел, чтобы ты осталась жива! – Уильям вытер лоб и тяжело опустился рядом. – Прости, Бесс. Я снова тебя подвел.

Я коснулась его плеча.

– Такие слова нам не помогут. Давай лучше вспомним счастливые времена. Например, как я на спор заставила тебя прокатиться на еще толком не объезженном жеребенке.

На губах Уильяма мелькнула тень улыбки.

– Он испугался и понес меня прочь. Кажется, ты посчитала это крайне забавным.

– До сих пор помню твое лицо! – рассмеялась я.

Как хорошо было ненадолго забыть об унылой реальности и насладиться такими незатейливыми общими воспоминаниями. Что бы ни ждало нас впереди, думала я, лучше мы встретим судьбу спокойно. Поэтому до самого вечера мы копались в памяти и выискивали самые яркие события легкомысленного детства.

Мы даже не заметили, как стало темно. И без того скудные лучи солнца исчезли, и единственным источником света служило золотистое пятно вокруг свечи, поэтому я скорее услышала, а не увидела, как что-то проскользнуло сквозь решетчатое окно между подвалом и садом, а затем легко приземлилось и, совершенно не пострадав от падения с такой высоты, засеменило по каменным плитам.

– Фу! – нахмурился Уильям. – Теперь здесь только крысам и место.

– Не крысам, – поправила я, осторожно шагнув на тихие шорохи. – Мышам.

– Крысы, мыши… какая разница?

Я наклонилась. Подол платья мазнул по полу.

– Огромная, – произнесла я и, выпрямившись, вытянула к свету руку, на которой, подергивая усиками, сидел белый как снег мышонок.

Уильям недоумевал.

– Странное существо. Лучше не трогай его, Бесс. Эти создания переносят грязь.

– Наш мышонок особенный, – отозвалась я, поглаживая мягкую шерстку. – Верно, Алоизиус?

Значит, Теган где-то рядом. Должно быть, она окончательно сбросила чары Гидеона, набралась сил и, услышав мой зов, отправила Алоизиуса – в знак, что помощь близко. Я повернулась к Уильяму, который силился понять, отчего я так сияю.

– У нас есть надежда, – сказала я, подбираясь к двери. – Давай, мы должны быть готовы.

– Готовы к чему?

– Тс-с. Прислушайся.

Я закрыла глаза, обращаясь к сильнейшему ведьмовскому чутью, и сразу уловила присутствие Теган. Сперва я не разбирала ничего – разве что как шумит вдалеке солдатский лагерь. Солнечный свет исчез – час уже достаточно поздний. Большинство разместившихся в доме офицеров в постели. Так как никто не ожидает, что нас будут освобождать, у подвала, скорее всего, дежурит лишь один солдат. Однако Теган придется сперва незаметно пересечь земли Бэтком-холла. Не попытаться ли мне открыть замок посредством магии?