Уже в середине дня шкафчики покрыты красными и розовыми бумажными сердечками с секретными посланиями внутри. Существует такая традиция – оставлять сердечки на шкафчике человека, в которого ты тайно влюблен. Тех, кто получит больше всего сердечек ко Дню святого Валентина, считают самыми желанными… а следовательно, самыми популярными. К концу учебного дня на нашем шкафчике по-прежнему нет ни одной записки. Я испытываю облегчение, но Карлос выглядит раздавленным.

– Все это забудется к следующему Дню святого Валентина, – говорю я ему, но, похоже, на самом деле пытаюсь убедить саму себя.

После школы я пять минут сижу, положив голову на руль, а потом посылаю Холли сообщение с вопросом, могу ли я взять отгул на пару дней. Она сразу же присылает ответ, пишет, чтобы я ехала домой и что мы увидимся в конце недели. Она ведет себя со мной крайне тактично после моего разрыва с Тэйтом. Думаю, это из-за ее безнадежно романтичной натуры. Я отправляюсь домой и ложусь вздремнуть, надеясь, что сон поможет.

Когда в шесть вечера звенит будильник, я заставляю себя встать. Сегодня у меня стажировка в Калифорнийском университете, и если я ее прогуляю, то могу потерять свое место.

– Хочешь, отвезу тебя? – на полном серьезе предлагает Миа, когда я вхожу в кухню.

– Нет, все в порядке, – отвечаю я, взяв кусок холодной домашней пиццы, которую вчера приготовила бабушка.

На территории кампуса тихо, в это время проводятся лишь несколько вечерних занятий, и мне удается припарковаться прямо рядом со зданием научно-исследовательского центра, где расположена лаборатория профессора Уэбба.

В лаборатории горит свет, однако внутри никого нет. Сегодня здесь буду работать только я и, по всей видимости, одна из старшекурсниц, Ребекка, но она еще не пришла.

Я бросаю сумку на крутящийся стул и беру один из белых лабораторных халатов, висящих за дверью. Сегодня нам нужно присматривать за контрольной группой грибковых спор, которые тестируют в условиях крайней влажности, для того чтобы проверить, образуют ли они в результате меньше тысячи спор. Скорее всего, сегодня, в мою смену, ничего не произойдет, поэтому мы будем просто наблюдать и ждать.

Я сажусь на один из табуретов и достаю мобильный телефон. Думаю, не позвонить ли Карлосу, чтобы скоротать немного времени, пока не пришла моя напарница. Но слышу, как распахивается дверь, поэтому отключаю телефон и засовываю его в карман.

– Привет, Ребекка, – говорю я, разворачиваясь к двери.

Но это не Ребекка.

В дверном проеме стоит Тэйт. У него такой вид, словно он несколько дней не спал, – взгляд темных глаз тяжелый и мрачный. Но все равно он обжигающе великолепен, и я с трудом подавляю желание кинуться к нему.

– Прежде чем ты что-нибудь скажешь, – начинает он. – Позволь мне объяснить.

Я встаю с табурета и скрещиваю руки на груди, напоминая себе, что не хочу иметь с ним ничего общего.

– Не стоит, Тэйт. Все это не важно. Ничего не получится… ты и я… мы… мы слишком разные.

– Я так не думаю, – возражает он, подходя ближе. Его притяжение выводит из равновесия все мое тело. – Я облажался – знаю. Прости. Я не должен был позволять тебе уехать из Колорадо. Мне не должен был отталкивать тебя.

– Почему сейчас, Тэйт? – Прошло уже несколько недель после того кошмарного Рождества. – Что изменилось?

Он напряженно смотрит на меня.

– Знаю. Мне так жаль. Это была пытка. Я думал, что будет лучше, если я останусь в стороне, что со временем станет лучше. Но все становится только хуже. Прости, я должен был увидеть тебя.

Я скрежещу зубами и заставляю себя перестать.

– Но ты позволил мне уехать. Ты вышвырнул меня из дома твоих родителей в рождественское утро. Ты вообще понимаешь, как я себя чувствовала, как больно мне было? Ты вообще способен понять? Твое сердце настолько пусто, настолько зачерствело, что ты даже не замечаешь, как разрушаешь тех, кто рядом с тобой?

– Шарлотта. – Тэйт окидывает меня взглядом, и я отворачиваюсь, не позволяю его глазам лишить меня воли. – Я думаю только о тебе. Я как будто схожу с ума, когда тебя нет рядом.

Я сжимаю кулаки, мои ногти врезаются в ладони. Наши взгляды встречаются.

Но тут дверь в лабораторию распахивается за его спиной, и на пороге появляется Ребекка.

– О, привет… – говорит она, чуть не врезавшись в Тэйта и резко останавливаясь. – Прости, что опоздала, – добавляет она машинально, потому что ее взгляд прикован к Тэйту.

– Мы можем выйти отсюда? – спрашивает Тэйт, не отрывая от меня глаз. – Всего на минуту.

– Я не могу. Мне нужно работать.

– Да нет, – встревает Ребекка, обходя Тэйта, бросая свой рюкзак на пол и снимая с крючка лабораторный халат. – Мы же просто будем смотреть на образцы спор весь вечер, никаких научных прорывов. Я прикрою тебя, Шарлотта. Она изо всех сил старается не разглядывать его. Как и все остальные, она слышала о моем непродолжительном романе со скандально известным Тэйтом Коллинзом, но всегда была достаточно тактична и не поднимала эту тему. Теперь она, должно быть, чувствует повисшее между нами напряжение.

Тэйт сверлит меня взглядом, и я скидываю с себя белый халат и вешаю его на спинку стула. Мне хочется поскорее покончить с этим.

– Я всего на минуту, – говорю Ребекке, продолжая пристально смотреть на Тэйта.

– Не торопись, – бросает она мне вслед. Глаза у нее по-прежнему круглые и озадаченные.

Я выхожу следом за Тэйтом в коридор, а потом на темную парковку. Как только мы оказываемся снаружи, он хватает меня за руку и разворачивает так, что моя спина оказывается прижатой к бетонной стене.

– Я не могу без тебя, – шепотом произносит он.

Я собираюсь с духом и поднимаю на него глаза.

– И со мной тоже не можешь. Пока не будешь честен. – Я говорю твердым и неумолимым голосом. А потом вспоминаю те недели, что провела без него, когда боль была так остра, что я ощущала ее физически. – Скажи мне, кто ты, чтобы я могла тебе доверять. Расскажи, что произошло, из-за чего ты стал таким.

На парковке темно, за исключением изогнутых полосок света от уличных фонарей над головой.

– Я совершил немало ошибок в прошлом, причинял людям боль. Я не могу это исправить. Но я не хочу повторять те же ошибки с тобой. Понимаю, почему ты злишься. – Тэйт следит за мной, но позволяет сохранять дистанцию. – Я просто думал, что если спланирую все в мелочах, если буду контролировать каждый шаг, то все получится…

Я сгораю от стыда и гнева.

– Если честно, я даже не понимаю, как вообще на это согласилась. Это были не настоящие отношения, а очередная твоя игра. Я была марионеткой, которой ты хотел управлять. А когда я вышла за рамки дозволенного – пришла к тебе той ночью в Колорадо, ты запаниковал. Мне нужно было только одно: ты. Но ты отказал мне в этом.