снова повернулась и внимательно поинтересовалась: — А что ты тут делаешь, Дим?

— Отдыхаю, мам, — кривясь, объяснил Дмитро.

— А! — и волнорез продолжил свой путь, клятвенно обещая собеседнице, что чадо всех вытащит. Где-то в той стороне, на берегу озера, хлопотала и настоятельница храма, отламывая детям и их матерям куски пирога с большого противня. В дело пошли и караваи, выданные Дорофеей Ситникову.

Димка приподнялся на локтях, проверяя, не кружится ли голова, затем сел, повернулся — в двух шагах сидел осунувшийся Матвей и угрюмо пил прямо из огромной банки с молоком. Вокруг них по песку расплылся большой круг из почерневших восковых брызг, словно свечи взрывались — судя по застывшим потекам на одежде и лице Матвея, так оно и было.

А за спиной Ситникова белел шестиугольный храм: на трех ближних к друзьям стенах были выбиты окна, и крошка из оплавленного стекла лежала дорожками до воскового круга. Камни вокруг пустых рам потемнели, будто от сильного жара. Ситников допил до половины банки и протянул молоко Димке.

— Ты как? — шепотом поинтересовался Поляна, прежде чем сделать глоток.

— Тоже вырубился, когда Зеркало схлопываться начало и пришлось стабилизировать, — буркнул Ситников. — Думал, ты уже не вернешься, Димыч.

— Что с храмом? — так же тихо спросил Димка.

Матвей пожал широкими плечами.

— Когда я свечи выжал до капли, не успел закрыть канал подпитки, и, похоже, его перебросило на алтарь. А там силища — я чуть не задохнулся. Если бы не настоятельница Ксения, тоже бы взорвался, как та свеча. Прибежала, успела перекрыть, я от отдачи и рухнул.

Поляна огляделся вокруг.

— Что делать будем? — проговорил он тоскливо.

— Сдаваться, — ответил Ситников, неспешно поднимаясь. — Твоим-то мы ключи дадим, а куда остальных девать? Детей, — он кивнул на орущего годовалого ребенка, которому сердобольная матушка Ксения совала кусок пирога, — кормить надо, всех их обустраивать. Просто на автобус не посадишь. Нужно через командиров решать. Не вести же всех к Дорофее.

— В Менске еще больше сотни человек ждут, — тяжело проговорил Димка, тоже вставая. — Я обещал, что завтра вернусь.

Матвей посмотрел на него и вздохнул.

— Я бы тоже пообещал, — гулко поддержал он. — Но теперь, Димыч, нам хана.

— Господа маги, так что мне, — пробасил остановившийся рядом староста, растерянный, пожилой, лысоватый, мнущий кепку, — что с людьми-то делать? На постой-то мне никак их не взять!

— Ай, Миша, — пожурила подошедшая настоятельница, — ты как вчера во главе деревни стал. Звони администрации, в полицию опять же, девчат с детьми определят куда надо. А пока по домам разберем, уж примем, пока не помогут. Примем ведь? — она повысила голос.

— Примем, — откликнулось ей несколько деревенских.

Димка откашлялся.

— Не надо в администрацию, — попросил он твердо. — И полицию. У меня… дядя военный у… прабабушки на хуторе тоже гостит. Мы сейчас сходим и приведем помощь. И спасибо вам, матушка Ксения. Храм мы отремонтируем… все возместим… может, не сразу…

— Я в этом уверена, — без сомнений кивнула настоятельница. — Мальчики вы хорошие, намерения благие, а что чуть не погибли, так я слышала, ваша прабабушка хорошо мозги на место ставит. Раз не надо, так не надо. Не будем звонить, Миша?

— Так нет, нет, — забормотал староста. Понятно было, кто на самом деле управляет деревней.

— Вы только покормите их пока, — попросил заботливый Матвей, с сочувствием оглядываясь на очередной детский плач. Пирога на сорок человек очевидно оказалось мало.

— Обязательно, сын мой, обязательно, — подмигнула ему веселая настоятельница. — Идите и передавайте привет вашей прабабушке. Давненько она в храм не захаживала.

Мама Димки рвалась остаться помогать, но тут неожиданно твердо вступил отец — и они уехали в город, прихватив с собой молодую соседку Верку с двумя детьми. Остальных беженцев деревенские разобрали по домам. А Дмитро и Матвей, проводив родителей, направились к командирам за помощью и заслуженным разбором полетов.

— Самоуправство. Риск основным заданием, Ситников, — командир сводного гвардейско-агентского отряда майор Вершинин раздраженно ходил туда-сюда по пустому и гулкому залу Управления в бункере, а друзья стояли перед ним, вытянувшись. Этому немало способствовал острый взгляд Дорофеи Ивановны, которая сидела за спиной майора, чинно сложив руки на коленях. — Поляна! Вы, лично вы, были включены в группу охраны авансом. Полковник Тандаджи крайне сомневался в вашей способности к дисциплине и оказался прав. Напомните, что в Уставе говорится об осуществлении самостоятельных операций в районе боевых действий?

— Запрещено, — отозвался Дмитро уныло. — Но в случае чрезвычайной ситуации…

— У нас везде чрезвычайная ситуация! — Вершинин, из аристократической семьи, стройный, щеголеватый, с длинным лицом, никогда не повышал голос. До сегодняшнего случая. — Вы обязаны были согласовать это со мной и командиром гвардии. Мы бы связались с Зеленым крылом, там оценили бы риски и выдали заключение. И что мы имеем? Поляна, вы один из сильнейших магов в нескольких поколениях. Вы представляете, что бы было, если бы иномирянам удалось захватить вас обессиленным? Понимаете, что на любого человека можно найти способы воздействия?

Дмитро мрачно молчал. Вершинин прошелся туда-обратно и остановился.

— Ситников, так как вы незаменимы, остаетесь здесь. И я даже не могу нагрузить вас штрафными дежурствами, ибо это может помешать… делу. Хотя вы и сами с этим прекрасно справляетесь!

— Когда я ходил в Тафию, я хорошо потом спал, — пробасил Матвей твердо. — Ничего не помешало, даже наоборот. Я бы не стал, если бы не знал об этом…

Вершинин остановил его взглядом.

— Детский лепет, Ситников. Вы себя-то слышите? Вам сколько лет? Впредь я запрещаю вам выходить за пределы хутора. На вас повесят маячок.

— В Березовой надо женщин с детьми разместить и накормить, — добавил Матвей, словно не слыша его.

— Уж без вас все решили, — проскрипела Дорофея Ивановна. — Позвонил кто надо. Бестолочи.

Майор Вершинин чуть скривился — его натура не терпела простонародного осуждения. Но к хозяйке повернуться не решился, и она едва заметно усмехнулась, словно видя его насквозь.

— Поляна, — продолжил он, — вы отстраняетесь от службы. Я запишу в вашем личном деле, что вы неблагонадежны, недисциплинированы, не подходите для агентской службы, предпочитаете личные интересы государственным. Вечером вас доставят в Зеленое крыло, и пусть полковник решает, что с вами делать. Я