– Сядь, говорю.

– Не хочу!

– Не видишь, что ли, – прошипелатетка, – наркоманки пришли, небось СПИД у них!

– Что вы глупости говорите, –попробовала возмутиться я.

– Уж лучше сидите молча, –отозвалась другая баба с крохотным, лет двух от роду, ребенком на руках, –скажите спасибо, что вас пустили вместе с приличными людьми…

Тут только я сообразила, что на губе у менякрасуется злополучная клипса, а на шее – изображение черта. Отняв у Кирюшишарф, я прикрыла горло и попыталась снять колечко. Как бы не так, оно сиделонамертво. Все мои усилия оказались напрасны, оно даже не шелохнулось.Я терзала губу вплоть до того момента, когда нас пригласили в кабинет.У врача при виде живописной группы тоже вытянулось лицо, но он все жесохранил внешнее спокойствие и отправил Кирюшку на рентген. Чувствуя, как губаначинает пульсировать, я робко попросила:

– А вы не можете снять это колечко?

– Мы оказываем помощь только детям!

– Ну, пожалуйста.

Но врач был непреклонен. Кирюшке сделали все,что нужно. К счастью, ни перелома, ни вывиха у него не оказалось, только сильныйушиб. Мы покатили назад. Губа онемела, я перестала ее чувствовать.

– Ну, Лампуша! – восхищенно протянулКирюшка. – Ты на слона похожа, такой хобот раздулся.

– Ой, и правда! – вскрикнула Лиза.

– Так надо колечко снять, – спокойнозаявила Ира, – небось губа онемела.

– Никак не получается, заело.

– Не может быть, – удивилась Иринаи, вытянув руку, небрежным движением освободила меня от «оков».

– Что же ты так долго ждала? –обозлилась я. – Знаешь, как больно?

– Я думала, тебе нравится, – пожалаплечами Ира.

Спать легли мы около четырех утра –убирали кухню, стирали белье…

Утром, естественно, мы проспали. То либудильник не прозвенел, то ли я его не услышала, но проснулась около десятиутра от того, что запищала телефонная трубка.

– Алло, – пробормотала я, зевая.

– Валерия Корчагина беспокоит, –раздался мелодичный голос, – срочно нужно с вами встретиться.

– Что случилось?

– Ничего, просто поговорить хочу. Черезполчаса в кафе «Рондо», успеете?

– Нет, во-первых, я не знаю, где этокафе, а во-вторых, еще лежу в кровати, раньше, чем через час, мне не выйти.

Мы договорились в двенадцать у метро «Сокол»,и я полетела одеваться. Губа приобрела почти нормальный вид, но татуировка неотмывалась. Я терла картинку пемзой, скрабом, щеткой, пыталась удалить еепри помощи одеколона, смывки для ногтей и спирта. Нулевой результат! Татуировкадаже не побледнела, будто ее и впрямь накололи. Шея покраснела и стала похожана сардельку производства фабрики «Микомс».

С тяжелым вздохом я натянула водолазку:терпеть не могу, когда воротник давит на горло, но делать нечего, не ходить жес такой «красотой». Выбегая из спальни, я заметила на балконе знакомую тень: вгости вновь пожаловала кенгуру. Я на бегу посмотрела в окно. Животноемирно дергало носом.

– Извини, дорогая, – пробормотала я,хватая сумку, – знаю, что к глюкам нужно относиться серьезно, честноеслово, вот только управлюсь с делами и сразу отправлюсь к психиатру, но сейчасне до тебя, не обижайся!

На место встречи я успела вовремя, но Валерияуже нервно прогуливалась возле троллейбусной остановки.

– Ну наконец-то, – заявилаона. – Идемте.

Мы прошли метров двадцать вперед и вошли вкафе «Максима-пицца». Лера выбрала столик в самом углу. Совершенно ненужнаяпредосторожность, посетителей в пиццерии почти не было, только у самого входаворковала влюбленная парочка, таким не до того, чтобы глазеть по сторонам ислушать чужие разговоры.

Не успела я сесть, как Лера свистящим шепотомпоинтересовалась:

– Сколько вы хотите за дневник?

– За что?

– За дневник Жанны, – нервноповторила Валерия. – Только не надо говорить, что он не у вас!

– Ну… – протянула я, стараясьсообразить, как поступить, – ну…

– Вы, наверное, его прочли? –утвердительно спросила женщина.

– Ну…

– Значит, все-таки прочли! Что ж,называйте цену.

– Отчего вы так уверены, что Жанна веладневник?

Лера уставилась на принесенную пиццу.

– Да ладно вам, говорите сумму.

– У меня нет дневника.

– Куда вы его дели?! – чуть некричала собеседница. – Господи, когда вы только успели!

– У меня ничего не было!

– Не верю! Зачем тогда вы сказали Андрею,что хотели со мной поговорить?

– Я сама ищу дневник, думала, вы знаете,куда Жанна его спрятала!

Валерия как-то обмякла и принялась ногтемразмазывать по лепешке растопленный сыр. Потом глубоко вздохнула и сказала:

– Все же если дневник у вас, то лучшеназначьте цену!

– Черт побери, – обозлиласья, – ну как еще вам объяснить – ничего я не брала и вообще не знала,что она вела какие-то записи. Ей-богу!

– Кто же вам сообщил про дневник? –напряглась Лера. – Никита? Пожалуйста, отдайте его мне. Я вполнеспособна заплатить, ничего интересного там для вас нет, а моя жизнь пойдет подоткос!

Я колебалась. Сказать, что случайно подслушалаее телефонный звонок, или не надо? Валерия явно нервничала. Слегка дрожащейрукой она вытащила пачку «Давидофф» и стала раскуривать сигарету. Тонкоезапястье напряглось, губы побледнели, щеки покинула краска. Скорей всего Леране слишком крепкого здоровья, перенесла несколько операций…

Она наконец-то затянулась, но внезапнозакашлялась. Я налила стакан минеральной воды и протянула Корчагиной.

– Выпейте.

Продолжая кашлять, Лера протянула руку иначала судорожно пить. Я с жалостью смотрела, как на ее тоненькой, почтипрозрачной шее бьется синяя жилка, и сказала:

– Вам бы не надо курить, с вашимздоровьем никотин вреден.

Лера поперхнулась, вода потекла у нее поподбородку.