И здесь было над чем подумать. Да, написано было интересно и достаточно правдиво. Только кто вернёт погибших сыновей и дочерей своего народа?! Кто сможет объяснить их детям, благодаря кому они теперь растут без родителей?

Путешествие Марьям было довольно долгим. Ни о какой стабильности не было и речи в стране, которая даже сейчас соответствовала своему названию – Страна огней. Только сегодня багровый отблеск революционных пожарищ окрашивал её в траурные тона.

До пункта своего назначения, небольшого городка в Австрии, где жила одна из её сестёр – Банучичек, она добиралась чуть больше месяца. Поэтому о случившемся с Рустамом Марьям узнала только по приезду, от сестры.

Такое известие бросило на плечи молодой женщины груз тяжёлой ноши, под которым она едва не упала. Поддержала её только мысль о детях, которые, оставшись без отца, не должны были лишиться ещё и матери.

Несколько отвлекал от грустных мыслей и тот факт, что здесь ей пришлось принять статус европейской женщины. Хоть и непривычно первое время было выходить за пределы дома без паранджи.

Сестра только улыбалась, глядя на то, как Марьям пугливо оглядывается по сторонам и старается прикрыть от заинтересованных мужских взглядов своё лицо. Глядя на младшую сестру, она вспоминала свои первые дни в непривычном западном мире.

Банучичек тоже старалась сделать всё возможное, чтобы Марьям хотя бы какое-то время не думала о вчерашнем дне. Но старания её были напрасны, мысли о Рустаме не оставляли Марьям.

– Понимаешь, Банучичек, – говорила она, – я не должна была уезжать оттуда. Рустам – мой муж, и я должна была разделить с ним его участь.

В ответ Банучичек прижала к своей груди голову сестры и сказала:

– Ты всё правильно сделала, Марьям, ведь в твоих руках сейчас не только твоя жизнь! Посмотри на маленькую Мину – как она прекрасна! И ты должна теперь сделать всё возможное, чтобы и её жизнь стала не менее прекрасной.

– Да, сестра, конечно, – отвечала ей Марьям. – Я постараюсь… – она грустно опустила голову, окунувшись в воспоминания. Ещё вчера Рустам был рядом с ней, готовый оградить от любого несчастья. А сегодня она осталась одна, с маленьким ребёнком на груди, и готовая родить ещё одного. Теперь только ей предстояло нести за них ответственность…

Несколько лет Марьям провела у сестры в Австрии. У неё родился мальчик, которого она назвала Рустамом – в память о его отце. Сынишка был очень смышлёным и красивым, точная копия своего отца.

Но подходило время принимать решение. Марьям чувствовала, что любовь к родине в её сердце всё равно пересилит и здешний комфорт, и боязнь большевистских порядков. Только потом, когда дети начнут учиться, будет уже поздно что-то менять.

Банучичек пыталась её остановить:

– Марьям, не спеши! Что найдёшь ты сейчас на родине? Только разруху и большевистский произвол?!

– Я выросла в тех краях и хочу, чтобы дети мои тоже росли в своём краю, а не на чужбине, – ответила Марьям.

– Но ты не сможешь там жить так, как прежде, – пыталась урезонить её сестра.

– Зато там осталась могила Рустама. – На глазах Марьям показались слёзы. – Я найду её и буду ухаживать. И детям своим расскажу об их отце, покажу его могилу. Они обязательно должны знать, что их папа был самым замечательным мужчиной в мире! Что они могут им гордиться!

– Решать тебе, конечно, – сказала Банучичек. – Но не спеши принимать окончательное решение. Потом что-то изменить будет почти невозможно.

– Ничего, сестра, мы справимся, – сказала Марьям, с любовью глядя на своих детей…

Спустя несколько лет молодая женщина вместе со своими детьми вернулась в родной Азербайджан. И неприятно удивилась произошедшим изменениям.

Азербайджан 20-х годов разительно отличался от той страны, которую Марьям видела до отъезда. Прежде всего обращали на себя внимание репрессии, проводимые установленным тоталитарным режимом. Начиная примерно с конца апреля 20-го года на территории так зазываемой «Азербайджанской республики» от произвола и насилия новой власти, большую часть которой составляли прокравшиеся в госаппарат армяне, пострадали сотни тысяч человек.

И подверглись гонениям они только потому, что оставались стоически верными национальному мышлению и твёрдым убеждениям национальной государственности. За то, что не пошли на поводу у политического режима, диктующего свои принципы.

Однажды Марьям встретила одного из прежних знакомых Рустама – Агабека. Она знала, что этому человеку можно доверять, ведь долгое время они с её мужем работали вместе.

Марьям спросила его:

– Почему такое происходит в нашей стране? Ведь среди нашего народа есть очень много достойных людей, умных и талантливых. Так почему же к власти пришли… не знаю даже, как их назвать.

– Понимаешь, Марьям, – сказал Агабек, – те, о ком ты говорила, – умные, талантливые, интеллигентные – достойные дети своей родины, планомерно уничтожаются проводимыми репрессиями. Несмотря на нападки в их адрес, репрессированные не признали установленный строй. А в результате были арестованы по доносам тех, кого наивно считали своими товарищами.

– Но почему никто не говорит об этом? – спросила Марьям. – Почему все молчат?

– Всё очень просто – против несогласных с политикой новой власти и направлены репрессии. Любая критика социалистического общества безжалостно подавляется. Это касается книг, газетных или журнальных статей… – Агабек нахмурился и замолчал.

– И что с ними делают?

– Всем инакомыслящим новая власть присваивает одно из обвинений: «троцкизм», «шпионаж», «мятежничество», «национализм» или просто «контрреволюционные деяния». А потом с этими ярлыками их расстреливают или, в лучшем случае, ссылают в Сибирь.

– Как страшно! – ужаснулась Марьям.

– Да, – согласился Агабек. – Страшно сознавать, что твоя страна на данный момент занимает первое место среди «вновь испечённых» республик по числу репрессированных на тысячу населения…

Они поговорили ещё немного, а потом Агабек ушёл по своим делам, а Марьям вернулась домой. И на какое-то время отвлеклась от происходящего вокруг, играя с детьми.

А потом Мина, улыбаясь, коснулась её серёжек и сказала:

– Какие они красивые! Мам, ты подаришь их мне, когда я вырасту?

– Конечно, родная! Эти серьги подарил мне твой отец. Когда ты достигнешь совершеннолетия, я подарю их тебе. А ты потом оставишь своим детям, чтобы память о твоём отце всегда жила в нашей семье!..

…Турал пришел домой взволнованный и объявил, что хочет поговорить со мной. Я уже обратила внимание на то, что в последнее время он приходил не в самом лучшем настроении и на мои вопросы: «Что-то случилось?» – отвечал, что много работы и он устал.