Ванда слушала, набивая щеки. Она сначала не хотела верить в то, что во многих семьях на стол выставляли одну миску, из которой все ели ложками или пальцами.

Мария хихикнула.

– Я еще хорошо помню первый день, когда твоя мать, Йоханна и я начинали работать помощницами в мастерской Хаймера. На обед старая Эдельтрауда, служанка, выставляла в центр стола миску с картофельным салатом и кусочками колбасы, и нам, как свиньям из корыта, нужно было есть только оттуда. Как это нас потрясло! Но человек ко всему привыкает… Это было тяжелое время для нас троих, но по-своему отец нас даже баловал. Мы не привыкли, чтобы нами кто-то командовал, как твой дед. Я тебе скажу: за те несколько кройцеров, которые мы получали, мало что можно было позволить себе. Мы ограничивали себя во всем! И все же это было в чем-то и хорошее время. Иногда в мастерской было очень весело: трое братьев за словом в карман не лезли! И все же должно было пройти некоторое время, пока мы не привыкли к их грубому юмору.

– Ах, Мария, это все словно из какого-то другого мира! – вздохнула Ванда. – Я бы могла слушать тебя часами, когда ты так рассказываешь. И все же у меня возникает чувство, что все это на самом деле меня не касается. Это все звучит так чуждо! Я спрашиваю себя: как эти люди связаны со мной?

Свою роль сыграл случай. Несколькими днями позже они проходили мимо плаката (они как раз шли на уроки танцев, которые возобновились) и прочитали о выставке муранского стекла в одной из популярных галерей. Это было не тюрингское, а венецианское стекло, но все же стекло! Поэтому Мария решила посетить выставку. Она знала, что и Рут часто ходит по галереям, поэтому хотела взять ее с собой. Однако Ванде удалось отговорить тетку от этой мысли: все, что касалось Лауши и стекла, действовало на ее мать, как красная тряпка на быка. Ванде хотелось бы отправиться на выставку только с Марией, но их вызвался сопровождать Франко.

Того, чего не смогла добиться Мария, детально описывая Лаушу и ее жителей, удалось достичь при осмотре изящных изделий из стекла. Ванда была очарована. Под руку с Марией она ходила от стенда к стенду. Они то и дело вскрикивали от восхищения.

– Представить себе не могу, что мой отец тоже создает такие произведения искусства! – покачала головой Ванда. – И как только делают такие спирали из стекла? А этот переливчатый блеск! Вы только взгляните на тысячи выплавленных цветочков на этой вазе. Как, черт возьми, можно это сделать? Эти бокалы не имеют ничего общего с тем, во что наливают воду и вино! Это же произведения искусства, настоящее волшебство и…

Девушке не хватило слов, чтобы выразить свои чувства Марии.

– Холодный материал источает столько тепла. Это просто… поэзия!

Мария улыбнулась.

– Ты все же дочь стеклодува! – ответила она, и Ванду пронизала теплая дрожь.

Мария постаралась описать Ванде различные техники. Однако некоторые из тех, что она видела, были ей незнакомы.

– Должна признать, что искусность венецианских стеклодувов превосходит нашу при изготовлении многих экспонатов! Мне бы очень хотелось оказаться прямо сейчас у стеклодувной печи и попробовать сделать подобные предметы. При этом я совершенно не уверена, что у меня это выйдет!

Франко, до сих пор наблюдавший за разговором женщин с невозмутимым выражением лица, тут же предложил разыскать двух мастеров, чтобы Мария смогла узнать побольше о технике изготовления.

Он отправился на поиски, а Мария отвела Ванду немного в сторону.

– Не пойми меня неправильно: я тебе сейчас кое-что скажу, но при этом не хочу разрушить твою эйфорию. Что до мастерской твоего отца… – с сожалением вздохнула она, – мне не хотелось бы, чтобы у тебя сложилось ложное впечатление.

– Говори, тетя Мария, – сказала Ванда, слушая лишь краем уха. Она как раз обратила внимание на розовый предмет. Стекло это было похоже на сахарную заливку и такое прелестное, что…

– Стеклодувная мастерская Хаймеров была известна разнообразием и качеством товаров, но вот уже несколько лет заказов приходит слишком мало. Не спрашивай меня почему! – как бы защищаясь, подняла руки Мария. – Одна из причин наверняка кроется в том, что Вильгельм так и не стал выпускать елочные украшения.

– Но кроме елочных украшений есть множество других товаров из стекла, правда? Если… если Томас Хаймер на самом деле хороший стеклодув, то наверняка у него есть много других заказов, – ответила Ванда. Она все еще не могла произнести слова «мой отец».

Мария улыбнулась.

– Все не так просто. Ты же знаешь: заказы сегодня не прилетают к тебе в дом просто так. Для этого нужно что-то делать. В наше время у стеклодува должна быть и коммерческая жилка, иначе он пропал.

– А кто занимается у вас заказами? – насупилась Ванда.

– Йоханна, конечно! Она занимается всеми денежными делами, меня не спрашивай об этом, – произнесла Мария. Она помахала Франко, который подходил к ним вместе с двумя мужчинами. – Ну, разве он не красив, мой гордый итальянец?

Ванда закатила глаза. Как только выражение лица Марии становилось мечтательно-грустным, с ней больше ничего нельзя было поделать! Девушка демонстративно перекрыла Марии обзор.

– Как ты думаешь, может ли у меня быть талант к стеклодувному делу? – спросила она и от этого сразу почувствовала себя глупо. – То есть, ну… если мои родители происходят из знаменитых стеклодувных семей. С другой стороны, работая руками, я пока что не особо преуспевала. Особенно мне не нравится вышивка. От такой сложной работы у меня сразу потеют пальцы, их судорогой сводит. Все, что я беру в руки, выглядит бестолково и непривлекательно… Тетя Мария, ты же меня вообще не слушаешь!

– Ты и стеклодувное мастерство? Нужно попробовать… – ответила Мария, тая под взглядом Франко.

Ванда затаила дыхание. Стоит ли сейчас озвучить дерзкую мысль, которая вертится в ее голове уже несколько дней, как надоедливое насекомое?

– А что ты скажешь, если я как-нибудь навещу вас в Лауше? – пискляво спросила она. – Там я могла бы что-нибудь попробовать выдуть. Разве это не замечательная идея? Если мать позволит, я могла бы отправиться туда прямо вместе с тобой, когда ты будешь возвращаться на родину.

Прежде чем Мария успела ответить, Франко вывел вперед двух итальянских стеклодувов.

– Позвольте представить: Флавио Скарпа и Матео ди Пианино! Мастера охотно поговорят с вами и ответят на вопросы. Впрочем, вам придется потерпеть меня в роли переводчика: они не знают ни немецкого, ни английского!

Между Марией и двумя стеклодувами сразу завязался разговор на узкоспециальную тему о технике стекла с нацветом, впайке порошка, преимущественных прослойках и других вещах, о которых Ванда не имела ни малейшего понятия и которые ее не интересовали. Мария же была полностью в своей стихии. Казалось, она позабыла не только о Ванде, но и о красивом итальянце, лицо которого постепенно мрачнело.

«Возможно, я действительно выбрала не самый лучший момент, чтобы озвучить идею посещения Лауши», – злилась Ванда, переходя от стенда к стенду.