— Кто эта девушка? — сказала Наоми.

— Предъявите документы, — потребовал охранник у входа в палату, явно удивленный тем, что мы с Сатти напарники.

Он пристально изучил мое удостоверение личности, потом посмотрел на меня. Наконец — на стоящую за моей спиной Наоми. Ей он, похоже, верил на слово.

Я вошел в палату и закрыл за нами дверь.

— С чего бы это все?

— Он всего четыре дня тут дежурит, — сказала Наоми, не глядя на меня.

— И?

— Наверное, думал, что напарник Сатти уже давно бы его навестил.

Я кивнул и подошел к кровати. Заглянул в щель в ширме. Сатти было не узнать в бинтах. Его все еще держали в искусственной коме, потому что сердце могло не выдержать болевого шока. Я сел на стул. Интересно, что бы сделал Сатти, если бы мы поменялись местами? Вряд ли явился бы с букетом, но нападавшего, возможно, уже бы нашел.

Я чувствовал на себе взгляд Наоми и вновь растущее между нами напряжение. Ночью мне вдруг пришла в голову мысль, что она пристально наблюдала за мной, изучала протоколы задержаний и мое личное дело не с целью закопать меня.

А с целью обелить.

— А знаешь, что Блейк тогда после передачи на Би-би-си упомянул Сатти? — начала она.

Я посмотрел на нее:

— Когда это?

— Ты уже ушел к машине. Оказывается, они где-то пересеклись недавно, выпили по старой дружбе. И Сатти говорил о тебе.

— И что он сказал?

— Что ты уникум.

Я посмотрел на ширму вокруг кровати:

— Вряд ли.

— Вряд ли сказал или вряд ли уникум?

Ответить я не успел. Дверь открылась, и в палату вошел суперинтендант Паррс. Это он назначил здесь встречу в восемь утра.

— Прискорбно, но вряд ли вам обоим стоит показываться в Парке, пока я не уладил дело с Чейз, — сказал он. — Все-таки не каждый день мы гоняемся на вертолете за своими же, да, сержант? Я решил, что палата Сатти — последнее место, где тебя будут искать. Ты мне подбросил немало пищи для размышлений. Когда я велел тебе поучаствовать в деле, я имел в виду расследование…

Я посмотрел на Наоми.

— Мы поехали в «Корнер-Хаус» по моей инициативе, сэр.

— Очень благородно, сынок, но тебе и кроме этого есть из-за чего сделать харакири. Чейз я скажу, что ты разрабатывал перспективную версию и оказался на месте первым. Джеймс и компания — просто обидевшиеся неудачники.

— Как они отследили местонахождение телефона? — спросила Наоми.

— Не отслеживали, — ответил Паррс. — Поступило анонимное сообщение, что там скрывается женщина с татуировками. Может, один из бомжей дрых под газетой и случайно прочитал, что ее разыскивают.

Или Луиза Янковски проследила за нами до «Корнер-Хауса», а потом сделала анонимный звонок. После того как я сказал ей, что мы уже ищем телефон, терять ей было нечего, и ее план завладеть им сработал бы идеально, не подмени Наоми телефон.

Вечером Наоми настояла, что нужно позвонить Паррсу и сообщить ему обо всем. Я так и сделал. Паррс велел мне придержать телефон до утра. Я пытался ввести в качестве кода дату убийства Муров, но это не сработало, а на еще одну попытку не решился — вдруг совсем заблокирую.

Если в телефоне сохранился номер Янковски, велика вероятность, что после нее арестуют меня. Деньги и фальшивый паспорт убедят всех, что я причастен к убийству Вика. Всю жизнь нарушать правила и закон, а сесть за то, чего не совершал. Злая ирония. Осознав, что Паррс и Наоми уже какое-то время смотрят на меня, я протянул пакет с телефоном суперинтенданту.

— Заблокирован? — спросил он.

Я кивнул. Пока нет кода, а оператор тянет с детализацией звонков, у меня еще есть время. Паррс нажал кнопку и резко выдохнул, увидев на экране фотографию Муров.

— Похоже, женщина с татуировками причастна к делу, — сказала Наоми.

— Отпечатки пальцев?

— Утром брали, — сказал я. — Очевидно, стерты, потому что обнаружены только наши.

— Констебль Блэк, телефон, который вы отдали Луизе Янковски, уже должен быть в хранилище для улик…

— Я пыталась отследить его утром, сэр. Звонки перестали проходить вскоре после того, как я его сдала. На нем оставалось сорок пять процентов заряда, так что он либо выключен, либо поврежден. Последнее местонахождение — «Корнер-Хаус».

— Запасной на время есть? — спросил Паррс.

Наоми кивнула.

— Если телефон не отправили в хранилище или подменили, это, похоже, проясняет, замешана ли тут констебль Янковски…

Я ничего не сказал.

К счастью, мысли суперинтенданта тут же переключились на следующий шаг. Старший суперинтендант Чейз отказалась отстранить Янковски от обязанностей. При умелом использовании эта информация может подорвать авторитет старшего суперинтенданта, особенно в спорном вопросе о присутствии спецназа на улицах города. Даже поставить под вопрос грядущее повышение и в целом — соответствие занимаемой должности. При этом Паррс, разумеется, озабочен только своим положением.

— Хороший результат, как ни крути, — подытожил он с акульей улыбочкой.

Будто мы ни много ни мало раскрыли дело.

— Простите, а что вы сделаете с телефоном? — спросила Наоми.

— В Парке есть технарь, которому я доверяю. Он говорит, что последние модели телефонов практически невозможно взломать, мол, даже спецслужбы с трудом поспевают за технологиями, но он попробует.

— Сэр, я имею в виду информацию в телефоне, — пояснила Наоми.

Паррс не ответил.

— Меня беспокоит, что будет с этой девушкой, если спецназ нас опередит.

Похоже, Паррса позабавили ее слова, и он уже собирался ответить, но тут в дверь постучали.

— Войдите, — сказал Паррс.

На пороге возникла Карен Стромер, патологоанатом, — тощая, в черном приталенном костюме. При виде нас она на миг замерла, не столько от удивления, сколько выражая свое отношение к конспиративной встрече. Потом вошла в палату и закрыла дверь. В этом городе не ценили профессионалов, поэтому Стромер была в некотором смысле изгоем. Возможно, по характеру мы с ней были похожи. В рабочих же вопросах отличались как небо и земля. У нее были короткие темные волосы, маленькие, глубоко посаженные глазки и безгубый рот, который становился виден, только когда она его открывала.

— Рад, что вы смогли прийти, — сказал суперинтендант.