— Да, и еще из-за наркомании.

— Что он употребляет?

— Спайс, — пояснил охранник. — Как и другие. Популярная здесь штука. Помогает время коротать.

Я слышал о том, как ранее не употреблявшие ничего подобного люди выходят из тюрьмы с такими привычками, от которых невозможно избавиться. Сначала к ним беспощадна жизнь, потом — система. А в стенах «Стренджуэйз» они становятся беспощадны к самим себе.

Мы дошли до камеры Адама, и охранник сказал его соседу, что надо ненадолго выйти. Тот покорно пожал плечами. Охранник надел на Адама наручники. Аккуратно, стараясь не задевать перекрестные шрамы — старые и новые следы самоповреждения. Адам был худой, с волосами, собранными в короткие хвостики, и легким макияжем.

Не скрывающим фингал.

Под ним красовалась тату в виде слезы, и это означало, что он кого-то убил. Все молчали, пока в коридоре не стих грохот шагов надзирателя и сокамерника. Я хотел было представиться, но Адам меня опередил:

— Знаете, что эту тюрьму построили в тысяча восемьсот шестьдесят восьмом году?

Я покачал головой и поглядел на облупившуюся штукатурку, тусклую лампочку и выщербленные стены.

— По мне, так гораздо раньше.

Адам с готовностью рассмеялся. Точнее, фыркнул.

— Через два года после того, как Достоувски опубликовал «Преступление и наказание». — Фамилию автора он выговорил с ошибкой, поскольку никогда не слышал, как она произносится. — О чем это вам говорит?

— О том, что архитектор его не читал, — ответил я.

Адам снова фыркнул; я спросил разрешения сесть.

Он кивнул. Я сел на краешек кровати. Наоми пришлось сесть ближе к Адаму. Ему явно было не по себе в ее присутствии, и он отвернулся. Наверное, пытался придумать новый остроумный вопрос. Похоже, он любил поговорить, но ему редко выпадала такая возможность.

Я пришел ему на помощь:

— Значит, ты читал «Преступление и наказание»?

— Да я в нем живу, — фыркнул он. — А ты?

— Брался несколько раз…

— В этом и проблема. Пожизненный срок надо, чтобы этот чертов роман одолеть.

— Но тебе он понравился? — спросила Наоми.

— У меня не пожизненный, — слегка смущенно ответил Адам и, скрипнув койкой, отодвинулся чуть дальше к стене, хотя и так сидел напротив нас. — Да, понравился. Он потрясающий. И концовка неожиданная. Обязательно прочитай. Вам там всем надо его прочитать. — Он кивнул в нашу сторону. Потом понял, что я собираюсь задать вопрос, и снова опередил меня: — Тебе сколько лет?

— Тридцать один.

— Мне тоже. — Его голова слегка поникла.

— Адам, — начала Наоми, — мы пришли поговорить о твоем бывшем сокамернике, Мартине Вике…

— Ну, хотя бы сколько-то нормально поговорили.

— Никто, с кем мы разговаривали по этому делу, не способен рассуждать о книгах. Уж поверь, — сказал я.

— Прорва времени на чтение. Вот и все, что у меня есть. Вы знаете, кто убил Мартина?

— Пытаемся выяснить.

— Тогда зря сюда пришли. Здесь никто ничего не знает. Буквально.

— Вы провели много времени вместе. Возможно, ты — единственный, кто может нам помочь.

— Мартин… — Адам потер шрамы на запястьях. — Он был не как все.

— Нам уже несколько человек так сказали. Почему не как все?

Адам надолго задумался. Потом наконец сказал:

— Смотрели старый ужастик «Чужие среди нас»?[15]

— Джона Карпентера? — уточнил я.

— Не помню, кто там играл. Главный герой находит солнечные очки, надевает их и видит, что среди людей разгуливают существа, которые только прикидываются людьми. Вот на такого он и был похож.

— На монстра? — спросила Наоми.

Адам задумчиво сдвинул брови:

— Нет, скорее наоборот. Он был не таким, каким казался. Под личиной монстра скрывался простак. Иногда я даже думал, что он умственно отсталый. Почерк его видели?

— Раз или два.

— Он стеснялся ошибок, поэтому писал так мелко. До того как сюда попасть, едва умел читать.

— Вы много разговаривали? — спросила Наоми.

— Я же только что сказал.

Ее присутствие явно его раздражало. Я решил вмешаться:

— Перед смертью Вик отказался от признательных показаний. Он когда-нибудь говорил об этом?

Адам покачал головой.

— Мы слышали от другого его сокамерника, что он прятал здесь фотографии, в том числе своих жертв.

Адам уставился в пол.

— Что ты почувствовал, когда узнал, что его убили? — спросила Наоми.

— А как ты думаешь? Бутылка с зажигательной смесью, да еще и рак. Двойная смерть…

— Почему с ним так обошлись?

— Потому что такие, как мы, — подонки. Это ж ясно.

— Адам, — сказал я.

Он снова посмотрел на меня. Уже без прежнего пыла.

— Кто, по-твоему, хотел его убить?

— Да половина «Стренджуэйз».

— Популярностью он тут не пользовался, верно? — спросила Наоми.

— Я знаю, вы считаете нас зверями, — проговорил Адам. — Но мы не лезем обниматься к детоубийцам.

Я подождал, пока он успокоится.

— Но ведь здесь немало детоубийц…

— И к некоторым относятся будто к особам королевской крови, — сказал он.

— Так ведь это Королевская тюрьма.

Адам снова улыбнулся, с трудом сдерживая эмоции.

— Чем он так отличался от других? За что его все ненавидели?

— Есть тут детоубийцы, — проговорил Адам. — И насильники есть. Даже после такого можно заработать авторитет, если правильно себя повести. Но Мартин всех презирал, ясно? — Адам остервенело потер шрамы, из ранки на запястье выступила кровь. — На всех свысока смотрел.

— А на тебя?

Адам уставился в пол.

— Адам, — тихо позвал я.

— Да так же, как эта стерва. Будто я чертов микроб. Если она не прекратит, я ей зенки выцарапаю нафиг.

Наоми вопросительно посмотрела на меня.

— Констебль Блэк, оставите нас на минутку?

— Конечно, — сказала Наоми. — Спасибо, что поговорили с нами, Адам. — Она встала и резко вышла из камеры.