его кризиса. Как просветитель Франклин верит в гармоническое развитие человека, в единство личных и общественных интересов. Взгляд позднего Твена на мир исполнен горечи, Америка, которую он наблюдает, вызывает в нем глубокий пессимизм.

Своеобразны по форме мемуары Генри Адамса (1838–1918), писателя, философа и дипломата, принадлежащего к старинной аристократической семье. Они названы «Воспитание Генри Адамса» (1906), причем герой-повествователь (рассказ даже ведется от третьего ища) выступает не как активный участник событий, а как комментатор, размышляющий над происходящим. Интеллектуал, аристократ духа, Генри Адамс отворачивался от Америки «позолоченного века» с ее вульгарным практицизмом и скорбел об утрате культурных ценностей, приносимых в жертву стяжательским интересам. Противоречия капитализма он связывал с кризисом цивилизации вообще. Технический прогресс представлялся ему проявлением господствующего в мире хаоса, когда машины подчинили себе человека, способствуя лишь распаду духовных ценностей.

Неверно, однако, представлять Адамса неким старомодным джентльменом, противопоставлявшим пугающей его «машинной цивилизации» некие вечные духовные ценности, которые олицетворялись для него в средневековой готике. Он интересовался и новыми идейными веяниями и, по свидетельству его биографа Дж. Левенсона, знакомясь с трудами Маркса, пришел к выводу, что «не обязательно любить социализм, чтобы увидеть логическую необходимость для общества развиваться в данном направлении»{204}.

В «Автобиографии» Стеффенс не повторял своих предшественников. Он шел новыми путями и по характеру материала, и по его подаче. Это определялось прежде всего личностью самого героя-повествователя, эпохой, им запечатленной. Активный участник важнейших исторических событий первой трети XX в., Стеффенс по-своему отозвался на знаменитую герценовскую формулу: «отражение истории в человеке». Правда, рассказывая о «времени и о себе», он выдвигал на первый план «время», социально-культурную среду, общественную, «внешнюю» сторону своей деятельности, крайне сдержанно касаясь всего интимного, личного, бытового. Как человек Стеффенс значительно ярче предстает в своей двухтомной переписке (1938).

В «Автобиографии», написанной в строгой манере, оживляемой то юмором, то иронией, Стеффевс демонстрирует весь свой талант беллетриста и философа, публициста и историка, что объясняет многослойную структуру книги. В ней живые сцены, сюжетные эпизоды чередуются с портретами государственных и политических деятелей, с историческими экскурсами. Все это сопровождается авторскими комментариями, наблюдениями, морально-философскими сентенциями, фиксирующими упорную аналитическую работу Стеффенса, стремящегося подчинить поток фактов обобщающей «генерализующей» идее.

В «Автобиографии», состоящей из пяти частей, описаны юные годы Стеффенса в Калифорнии и его журналистский дебют в Нью-Йорке, эпоха «макрейкерства» и реформистских экспериментов, дело рабочего лидера МакНамары и первая мировая война, Мексика и Россия, Версаль, миссия Буллита и панорама послевоенной Европы.

Весь этот обширный, разнообразный материал строго организован, подчинен внутренней теме — истории исканий и идейного роста Стеффенса, который, сталкиваясь с жизнью, «переучивается» и освобождается от иллюзий. Эта тема определяет саму структуру книги: субъективный элемент, всего полнее присутствующий в наиболее «личной» первой части — «Мальчик на лошади», описании детства и юности, постепенно ослабевает. По мере того как раздвигается социальная панорама, все больший удельный вес обретает политическая публицистика и философия.

В четвертой части «Автобиографии» — «Революция», посвященной Мексике, России, Версальской конференции, Стеффенс, отвлекаясь от всего эмпирического и частного, приходит к решающим наблюдениям и выводам, утверждая справедливость революционного пути. Здесь впервые входит в его книгу тема народа (в описании Петрограда весной 1917 г.), обретает законченность искусство создания портрета (фигуры Каррансы, Керенского, Вильсона). При этом Стеффенс делает акцент на их политических взглядах, а решающим критерием их оценки становится то, насколько глубоко понимают они происходящие события. Слабость их как буржуазно-либеральных идеологов вырисовывается из сопоставления этих деятелей с политическим вождем нового типа — В. И. Лениным. Если Вильсон, например, в период Версаля проявляет нерешительность, колебания, сбивается с пути, Ленин действует согласно дальновидному и верному плану. Вождь Октября для Стеффенса — это «социалист высшего типа, который считал, что социализм — это не только вера, но и программа действий».

Осознание писателем краха либерализма, тот факт, что он явился свидетелем великого исторического перелома, делает в четвертой части особенно рельефным контраст двух миров, двух систем, двух типов политиков, подлинных революционеров и либералов. Отношение последних к революции сравнивается с реакцией пассажиров, которые ожидали дачного поезда, в то время как мимо них промчался экспресс дальнего следования.

В «Автобиографии» Стеффенс показал процесс нравственного перелома, характерный для многих представителей западной интеллигенции после первой мировой войны. Сколько было их, по меткому выражению Ромена Роллана, «очарованных душ», переживших затем «прощание с прошлым»! Художественная литература запечатлела все сложное многообразие этого нравственно-психологического процесса. Здесь и жесточайшее разочарование, приводившее к отчаянию героев литературы «потерянного поколения», героев Ремарка, Хемингуэя, Олдингтона, Фолкнера, и обретение «ясности» у барбюсовского Симона Полена, и открытый переход в лагерь революционеров у нового поколения в «Очарованной душе» Роллана.

«Автобиография» — классическое произведение американской литературы. В ней проявилось мастерство Стеффенса-стилиста; работая над книгой, он стремился к тому, чтобы его проза «пелась». Повествование пронизывали меткие формулы и сентенции: «мораль есть предмет купли-продажи, зависящий от профессии»; «реформа — ненормальная вещь»; «одно чувство, когда видишь, другое, когда веришь» и т. д.

Появившись в разгар депрессии, она имела сильный общественный резонанс, став, по свидетельству даже такого враждебного коммунизму идеолога, как Д. Аарон, «учебником революции, способствовавшим переходу многих писателей и интеллигентов на прокоммунистические и просоветские позиции»{205}. Переизданная в 1969 г., она, по словам рецензента Дж. Кеплена, оказалась созвучной проблемам сегодняшней Америки, «отвергающей былую либеральную успокоенность, не приемлющей традиционные формы»{206}.

«Автобиография» Стеффенса — важное звено в той традиции революционной мемуаристики, которая получила столь энергичное развитие в XX в. Тогда появился целый ряд книг, в которых повествуется о судьбах разных людей, пришедших к коммунизму. Среди произведений такого рода заслуживает внимания «Книга Билла Хейвуда» (1929), написанная У. Хейвудом. Созвучным по духу книге Хейвуда было и автобиографическое повествование «Страницы из жизни рабочего» (1939) Уильяма 3. Фостера, в которой живо и впечатляюще показан путь героя в революцию. Для него, как и для Стеффенса и Хейвуда, Октябрь, поездка в Россию в 1921 г. и участие в работе III конгресса Коминтерна явились решающими обстоятельствами, способствовавшими превращению бунтаря в марксиста.

Свидетельством животворности социалистических идей является и автобиография ветерана американского рабочего движения Эллы Рив Блур «Нас много» (1940). Усвоив с юных лет основы социалистической теории, она стала поборницей женского равноправия, а затем членом ИРМ, вожаком знаменитых стачек в Калумете и Ладлоу, в 1921 г. встретилась на III конгрессе Коминтерна с В. И. Лениным, позднее, в 30-е годы, стала в ряды антифашистов.

Эта традиция в автобиографическом жанре не иссякла и в послевоенные годы. Об этом напоминают книги «Своими словами. Жизнь бунтарки» (1955) и «В Олдерсоновской тюрьме» (1962) Элизабет Гарли Флинн, ветерана рабочего движения; это