будет заключен мир с революцией. Это предложение Советского правительства представляет возможность заключить мир с революцией на справедливых и разумных основаниях и, быть может, единственную возможность»{185}.

С огромным уважением говорил Стеффенс сенаторам о Ленине. Для него он был «человек идей, ученый и суровый реалист»{186}.

Элла Уинтер, жена Стеффенса, вспоминает: «…в 1919 году в Париже, когда я впервые встретила Стеффенса, он рассказал мне о своей беседе с Лепиным. Стеффенс как раз вернулся из Москвы, куда ездил с миссией Буллита… В то время мало кто знал об этих «ужасных», делающих революцию большевиках. Линкольн Стеффенс был проницательным наблюдателем. Он с большим интересом отнесся к своей первой встрече с Владимиром Ильичем. По возвращении в Париж он сказал — и с тех пор эти слова стали крылатыми: «Я был в будущем, и оно прокладывает себе путь»{187}.

В это время Стеффенсу было 52 года. За плечами был большой путь журналиста. Путь исканий.

Выходец из состоятельной семьи, Стеффенс получил отличное образование: учился сначала в университете в Беркли (Калифорния), потом слушал различные гуманитарные курсы (философию, этику, психологию) в университетах Берлина, Гейдельберга, Сорбонны. Вернувшись на родину в 1892 г., стал журналистом. Около десяти лет он работал в газетах Нью-Йорка, писал репортажи о делах на Уолл-стритс.

В 1901 г. он переходит в журнал «Мак Клюр мегезин». А через год имя Стеффенса становится известным всей Америке. Начинается исключительно плодотворный период в его деятельности, который совпал с наступлением новой эпохи в истории американской журналистики. Вместе с «Мак Клюр мегезин» на арену выходит целая серия «массовых» журналов: «Кольерс», «Космополитен», «Эврибодис», «Арена». Вместо прежних, несколько академичных, специальных изданий, рассчитанных на узкий круг интеллектуалов, появились журналы, дешевые, броско оформленные, насыщенные литературным, политическим, социологическим материалом. Их тиражи резко возросли. Активно влиявшие на читательские умы, они были первыми предвестниками того, что сегодня называют массовыми средствами информации{188}.

Их расцвет был связан с движением «разгребателей грязи».

Самый термин «макрейкеры» ввел в обиход президент Рузвельт. В апреле 1906 г., выступая перед группой политиков, он обрушился на журналистов, авторов разоблачительных статей, окрестив их «макрейкерами», т. е. «разгребателями грязи». Он имел в виду одного из героев аллегорической поэмы «Путь паломника» Джона Беньяна, английского писателя XVII в.: тот проводит время, копаясь в грязи, в поисках драгоценных камней и ничего не замечает вокруг себя, не хочет видеть в жизни ничего светлого. Термин вошел в обиход; его с видимым удовольствием подхватила консервативная пресса.

Правда, отношение Т. Рузвельта к «макрейкерам» не было однозначным. Ловкий политик, он порой заигрывал с «разгребателями», учитывая настроения широкой общественности, но вместе с тем чутко следил за реакцией большого бизнеса, с которым ни в коей мере не желал вступать в прямой конфликт.

И действительно, в начале 90-х годов Америка была ошеломлена выступлениями целой плеяды журналистов, прославившихся своими разоблачениями коррупции, продажности, злоупотреблений, гнили во всех звеньях государственного и общественного аппарата. Своеобразным прологом «макрейкерского» движения стали статьи Джосайи Флинта Уилларда, писателя у нас малоизвестного. Выходец из состоятельной среды, Уиллард отказался от респектабельной карьеры, захваченный жаждой приключений, исколесил чуть ли не полмира, но всего более влекла его жизнь «дна» общества, бытописателем которого он сделался. В своих очерках он доказал нерасторжимую связь между преступным миром и блюстителями порядка. С легкой руки Уилларда самый термин «графт» — подкуп — стал широко использоваться в американском политическом словаре.

Как подчеркивает в своем исследовании «Макрейкеры» (1972) критик Фред Кук, «разгребатели грязи» в первое десятилетие XX в. представляли весьма влиятельную силу и сыграли заметную роль в осуществлении ряда прогрессивных реформ. В. Л. Паррингтон так характеризовал их деятельность: «Ум и совесть Америки были взбудоражены так сильно, что в стороне не остались даже самые низкие, инертные слои общества… Наступило время тщательной уборки, когда снимают старую паутину и начинают убирать пыль, толстым слоем лежащую на старинной мебели»{189}.

«Разгребатели» ввели в практику такую жанровую разновидность, как разоблачительный очерк, конкретный и строго документальный, который с той поры стал играть заметную роль в истории прогрессивной американской журналистики. Главным для «макрейкеров» были точно описанные факты, сколь неприглядными бы они ни были: иногда небольшой статье или очерку предшествовали месяцы «расследовательской» работы.

Каждый из «разгребателей» облюбовал себе свою сферу. Айда Тарбелл, автор книги «История Стандарт Ойл» (1904), выросшей из серии статей, предала гласности тайные махинации, послужившие основой несметных богатств этой нефтяной империи. Рэй Станнард Бэкер сделал достоянием общественности нечестные дела тех продажных рабочих «вождей», которые, вступив в сговор с хозяевами, превратили политику в выгодный бизнес. В серии статей Дэвида Грехема Филлипса «Предательство сената» приводились неопровержимые факты, из которых явствовало, что «народные избранники» находятся на содержании у большого бизнеса. Впечатление от этих откровений сравнивали с землетрясением 1906 г., уничтожившим Сан-Франциско. В «шоковое» состояние поверг своих читателей Сэмюел Хопкинс Адамс, когда в цикле статей «Великий американский обман» поведал о преступных фальсификациях при изготовлении лекарств. От «макрейкеров» не ускользнули такие явления, как торговля «живым товаром» и изнурительный труд детей на фабриках, продажа в наем заключенных в тюрьмах частным лицам и компаниям, спекуляции на бирже, жертвой которых стали тысячи держателей акций.

Признанным лидером «макрейкеров» был Линкольн Стеффенс. Оп был не только самым крупным, талантливым журналистом среди «разгребателей», но и указал на одну из самых опасных язв американского общества — продажность государственного и муниципального аппарата.

Именно статья Стеффенса «Дни Твида в Сен-Луи» (1902), напечатанная в «Мак Клюр мегезин», считается началом макрейкерства. Твид, один из боссов демократической партии в Нью-Йорке, вошел в историю как взяточник, его имя стало нарицательным как символ коррупции. Стеффенс показал, что Твид — фигура типическая, многоликая, что его близнецы заправляют делами во всей Америке. Статьи, посвященные выявлению коррупции в Сен-Луи, Миннеаполисе, Чикаго и других центрах, составили знаменитую книгу Стеффенса «Позор городов» (1904).

Статьи эти, внутренне связанные, строятся по определенной схеме, напоминающей слегка беллетризированное обвинительное заключение. Сначала формулировался обвинительный тезис, затем следовала емкая характеристика «подсудимого», в роли которого выступал тот или иной город, пораженный коррупцией. Далее в спокойной, неторопливой, доказательной манере излагалась суть преступления. Приводились цифры, факты, показания свидетелей и очевидцев. Это позволяло Стеффенсу установить связь политической машины не только с организованным преступным миром, по и с респектабельными бизнесменами и другими «столпами общества». Продажность, приходил к выводу Стеффенс, поразила все американское общество, законы купли-продажи распространились и на политическую сферу. Делец, выколачивающий прибыль, и «народный избранник» следуют одинаковым нормам поведения: ведь «политика — это тот же бизнес».

Постепенно крепло в