быть воином. Чем помогут в бою эти ваши путеводные клубки или считающие обручья? Вот, скажем, дерусь я с врагом. Тот на меня меч заносит, готовится голову срубить, и моя жизнь зависит от того, успею ли я уклониться, успею ли дать ответ. А оно мне в этот миг: «Сегодня вы прошли десять тысяч шагов», - передразнил он таким противным голосом, что я не смогла удержаться от смеха. - Я отвлекусь, и бац! Голова с плеч.

   С этим я не могла не согласиться. Меня эти считалочки тоже изрядно поддоставали. Хоно же сморщился, будто под нос ему сунули тухлое яйцо.

   - В жабьих внутренностях ковыряйся, говорящих муравьев разводи – тьфу, – ожесточенно сплюнул он. - Разве это занятие для мужчины? Он должен быть крепок телом, духом силен. Сражаться, защищать семью, оберегать подданных. Чем эти твои приблуды здесь помогут?

   Позади нас фыркнули. Я обернулась и увидела Тайо, который присоединился к нам где-то по пути.

   - Вы не согласны, ваше величество Вор… Тайо? – спросила я.

   - Так может говорить лишь тот, кто застрял в эпохе династии Вынь, – ответил тот. - Мир изменился, и скоро все будет решать другая сила. Хочешь ты того или нет.

   - Щас я тебе покажу, кто из нас где застрял, - замахнулся на него Хоно. Мы как раз подошли к площадке, где уже поджидала Магалехтернис, одетая в штаны, целомудренно прикрытые сверху легким платьем ниже колен. Похоже, у кого-то из щебетуний позаимствовала. Горная королевна заявила, что желает учиться приемам обращения с мечом. Не преподаст ли ей урок великий император?

   И она умудрилась поклониться сразу обоим: и Воруйке, и Огоньку.

   Зухра села на лавку, а Огонек кивнул королевне на Брунгильду:

   - Она преподаст. Вы сначала между собой посражайтесь, – и прищурился. – А то как бы кто из нас тебе чего не повредил.

   На лице Магалехтернис отразилось недовольство, но возражать она не посмела. Встала в пару с Брунгильдой, которая стала ее учить, а те двое принялись мутузить друг дружку. Да не просто, как у нас рубятся, а время от времени подпрыгивая и крутясь в воздухе. Надо признать, красиво, особенно когда у них получалось приземлиться на ноги. А падали часто и довольно сильно, я невольно морщилась. Небось все в синяках.

   Хоно-Огонек из них двоих был сильнее, ловчее и напористее. Видать, не врал, что сражался. Он наступал и нанес Воруйке много ударов, от которых, будь мечи настоящими, наверняка уже полилась бы кровь. Впрочем, тот, надо отдать ему должное, упорно отбивался, используя свою изворотливость. Он уступал Хоно в силе и мастерстве, но был почти равен в быстроте и ловкости. Наблюдая за ними, я подумала про кота и большую бойцовую псину. Второй опытен и скор, много раз бывал в боях, не боится ран и ушибов. Знает, откуда придет следующий удар, умеет отразить его и напасть, прежде чем это успеет сделать противник. Но и первый не лыком шит. На его стороне острые когти, гибкость и злоба, которая бывает только у котов.

   Отвлекшись на Брунгильду, которая наконец чего-то добилась от Магалехтернис, я не уследила, что произошло у Хоно с Воруйкой, а когда вновь на них обернулась, обнаружила, что Тайо лежит на земле, закрывая лицо руками, а Огонек беспомощно трясет его за плечо. Я подбежала и присела рядом, пытаясь разглядеть, что случилось.

   - Чего это с ним?

   Огонек пожал плечами.

   - Не знаю, не сильно вроде ударил…

   Сбежались, столпились вокруг нас девки – ах да ох.

   - Ваше величество, – я осторожно прикоснулась к его плечу, – что с вами? Где болит?

   Он не отвечал, прижимая ладони к лицу. Потом отнял одну руку и замахал на нас – кыш, мол.

   Хоно наклонился: давай отведу к лекарю, но тот зашипел, будто кот.

   - Может, сюда лекаря позвать? – спросила Брунгильда. – Я сбегаю!

   - Не надо никого звать! – взвыл рыжий. - Отстаньте все. Сам дойду.

   Я замахала руками, и девки расступились.

   - Давайте помогу, – сказала я. – Идемте, ваше величество.

   - Я сам, – раздалось из-под ладоней.

   - Сам, сам, - согласилась я. – Просто рядом пойду, на всякий случай. Ведь случись что, за кого же мне замуж выходить? – Я похлопала его по спине. – Вам, верно, песок в глаз попал. Или камушек. Со слезами пройдет. Ну, вставайте.

   Он поднялся, так и закрывая руками глаза. Я, придерживая его за локоть и направляя, повела во дворец. Спросила:

   - Больно?

   - Нет, – буркнул он. – И незачем со мной тащиться.

   - Мне нетрудно. Даже рада с вами прогуляться. А то и случая не было словечком перемолвиться.

   - И о чем нам с тобой разговаривать?

   Этот вопрос поставил меня в тупик. До чего любезный молодец.

   - А о чем вы обычно с девицами разговариваете? – наконец поинтересовалась я.

   Меня разобрало, и я добавила:

   - Или же вы вовсе с ними не общаетесь?

   Хотела пошутить, но он, видать, обиделся: дернул плечом, сбрасывая мою руку.

   - Все. Отстань.

   Я посмотрела вперед. Мы прошли уже полпути. На ступенях дворца нас заметили, и к нам бежало несколько слуг.

   - Доброго здоровья, ваше величество.

   Я поклонилась, хоть он на меня и не глядел, и собралась уже уйти, когда он буркнул – и, видно, не без труда ему это далось:

   - Спасибо.

   Я поклонилась еще раз.

   - Всегда рада помочь.

***

Обратный путь принес нежданную встречу. На перекрестке четырех дорог сошлись: я, Замочек и О Цзынь с невольницами. Состоялся трехсторонний обмен взглядами.

   Я – Замочку (моргание, движение бровями):

   - Ну, что?

   Замочек – мне (едва заметное покачивание головой вправо-влево):

   - Нет еще. Жди.

   Взгляд же, который на меня бросила О Цзынь, можно было истолковать двояко.

   - Ты, тварь, моему парню глазки строишь? Убью гадину.

   Или:

   - Думаешь, увидела нас, и можешь теперь угрожать и ставить условия? Даже не думай. Убью гадину.

   Независимо от того, что она там себе думала насчет нас с Замочком, вот это вот «Убью гадину» читалось в ее взоре очень