Участь Магия обеспокоила многих в сенате, но еще больше взволновала толпу, собиравшуюся снаружи по мере распространения известий о его аресте и суде. Ганнибал признал Деция виновным в нарушении условий нового союзнического договора, согласно которому гражданина Капуи могли судить только кампанские магистраты по законам самого города. Магий не нарушил ни одного закона Капуи, но Ганнибал пренебрег законностью и объявил Деция слишком опасным для того, чтобы оставаться в городе, назвав «подстрекателем к мятежам и бунтам». Он предпочел бы казнить его, но, учитывая настроения народа, это было опасно. Смерть Деция могла еще больше распалить людей и наверняка превратила бы его в мученика. Стремясь избежать народных волнений, Ганнибал приказал посадить Магия на корабль, следующий в Карфаген. В открытом море судно попало в шторм и, сбившись с курса, оказалось в порту египетской Александрии. Магий получил политическое убежище от фараона Птолемея IV и, по всей видимости, провел остаток жизни в Египте.

Взятие Капуи оказалось для Ганнибала палкой о двух концах. С одной стороны, он получил могущественного и богатого союзника, но в то же время не сохранилось никаких записей о том, что кампанцы служили в его армии, как это делали их соседи из Бруттия и Лукании. При этом Ганнибал взвалил на себя тяжелое обязательство защищать нового союзника от римского возмездия, которое не заставило себя ждать, и было суровым. Союз с пунийцем обещал Капуе возможность увеличить свое благосостояние в краткосрочной перспективе и шанс повысить собственный авторитет в античном мире — в долгосрочной, сохранив при этом независимость после завершения войны. Но в реальности он обернулся разрушением города, так как Ганнибал не сумел помешать мести римлян.

Покинув Капую, Ганнибал двинулся на юг к Нуцерии, окружил город и пообещал защитникам безопасный выход, если те сдадутся без сопротивления. Они согласились и покинули город, пуниец устроил засаду, и от стрел его лучников погибло в том числе множество сопровождавших их женщин и детей. Когда Ганнибала спросили, почему тот не сдержал слово, пуниец ответил словами Александра Македонского, поступившего так же более 100 лет назад в Индии. Хотя он гарантировал защитникам безопасный выход из города, он ни словом не обмолвился о том, что произойдет с ними за его воротами. Захватив Нуцерию, Ганнибал приказал запереть сенаторов в банях, где они задохнулись[101].

Разместив в Нуцерии свои войска, карфагеняне напали на несколько близлежащих городов, в том числе на Нолу, Ацерры и Казилин. Нола представляла собой крепость в окрестностях Неаполя, и симпатии ее жителей в этой войне разделились в зависимости от их классовой принадлежности. Богачи и аристократы твердо выступали за сохранение верности Риму, а плебеи видели в Ганнибале предвестника перемен и возможность изменить свои судьбы. Пуниец отправил послов для переговоров, и аристократы, желая выиграть время, согласились обсудить с ними условия союза. При этом сенаторы втайне отправили делегацию к претору Марку Клавдию Марцеллу в Казилин с просьбой о помощи, затягивая тем временем переговоры с Ганнибалом[102]. Из выборных должностей пост претора был вторым в административной иерархии Рима и позволял командовать армией.

Марцелл согласился и, чтобы избежать встречи с Ганнибалом, кратчайшим путем через горы достиг Нолы без каких-либо происшествий. Он прибыл как раз вовремя, вступив в город раньше карфагенян и до того, как симпатизирующие им граждане свергли правительство. Для римлян ворота были открыты, и благодаря проримской аристократической фракции в сенате, а также собственным солдатам Марцеллу удалось сохранить верность Нолы. И все равно претор был обеспокоен. Он опасался плебса, в особенности одного молодого агитатора по имени Луций Бантий, сражавшегося при Каннах в римской армии, а теперь призывавшего к союзу с Ганнибалом. Бантий был ранен при Каннах и завален горой трупов. Карфагенские солдаты нашли его и выходили. Когда юноша выздоровел, Ганнибал отпустил его домой с дарами и почестями, поэтому Бантий очень хорошо о нем отзывался и убеждал сограждан, особенно бедняков и рабочий люд, присоединяться к делу карфагенян. Но Марцелл не стал арестовывать Луция и предпочел попытаться переманить его на свою сторону. Он отметил его заслуги, похвалил за храбрость, проявленную при Каннах, а под конец одарил деньгами. Это сработало, но, хотя Марцеллу и удалось завоевать расположение Бантия, в городе еще оставалось множество враждебно настроенных к Риму людей.

Когда Ганнибал подошел к Ноле, претор отвел свои войска в крепость. Марцелл оказался в ловушке: снаружи был враг, а внутри — группировки, способные обрушиться на него в любой момент. Ему удавалось сдерживать враждебные силы в городе и одновременно совершить несколько удачных вылазок против карфагенян. И хотя нельзя сказать, что Марцелл победил Ганнибала у Нолы, он вынудил пунийца отступить и начать поиски более простой цели. После этого претор обратил свое внимание на жителей, которых подозревал в поддержке Ганнибала, и около 70 ноланцев были обезглавлены.

После Нолы Ганнибал двинулся к Ацеррам, расположенным примерно в 40 км к северо-востоку от Неаполя. По обыкновению, он выслал вперед послов, чтобы убедить правителей города добровольно перейти на его сторону или, по крайней мере, сдаться без боя. Когда жители узнали о приближении карфагенян, многие из них, включая тех, кто должен был защищать город, сбежали под покровом темноты. Ганнибал без всякого сопротивления вошел в Ацерры и отдал город на разграбление своим солдатам.

Следующей целью пунийца из-за важного стратегического положения на пересечении двух главных римских дорог — Аппиевой и Латинской — стал укрепленный Казилин. Развалины этого древнего города были раскопаны менее чем в 5 км от Капуи на глубине примерно 7 м относительно поверхности земли. Ганнибал вновь отправил вперед послов, чтобы договориться о добровольной сдаче небольшого гарнизона из 500 солдат, в котором служили выходцы из латинского городка Пренеста (Praeneste), расположенного к югу от Рима. Эти воины направлялись к Каннам, собираясь принять участие в битве, когда их настигла весть о разгроме римлян, после чего они решили вернуться в Казилин. Войдя в город, солдаты жестоко расправились со всеми жителями, симпатизировавшими карфагенянам. Позднее этот гарнизон был усилен еще пятью сотнями человек из Перузии (Perusia).

Казилин располагался неподалеку от Нолы, но Марцелл не мог оставить окрестности города из-за страха жителей города, опасавшихся, что, если римская армия их покинет, на них нападут италийские племена — союзники Ганнибала. Ганнибал выслал вперед отряд, чтобы тот провел переговоры о сдаче Казилина и в случае их провала начал осаду. Но защитники города предприняли удачную вылазку за его ворота, вынудив карфагенский авангард отступить. Даже когда к пунийцам прибыли подкрепления во главе с известным критиком Ганнибала и командующим его конницей Магарбалом, их еще раз отбросили назад. Но затем к Казилину подошли основные силы карфагенян во главе с самим Ганнибалом и стали упорно штурмовать город. Согласно античным источникам, Ганнибал столкнулся с трудностями, убеждая своих солдат вступить в бой. Он упрекал их, пытаясь пристыдить, напоминал о храбрости, которую они продемонстрировали при Каннах и Тразименском озере, и обещал золото в награду тем, кому первыми удастся взобраться на стены. Это сработало, и воины снова пошли на приступ. Но защитники Казилина, несмотря на численное превосходство противника, вновь отбили атаку. Им даже удавалось делать ответные выпады, хотя в распоряжении Ганнибала теперь были слоны, доставленные морем из Северной Африки в порт Локры на южном побережье Адриатики[103].