– Какая ты все-таки удивительная, cara mia… Говоришь о таких странных вещах. Зачем думать об этом? Большинство наших женщин мечтали бы не работать – быть дома, ухаживать за собой, чтобы нравиться мужу, встречаться с подружками, вместе с ними сидеть по кафешкам и прогуливаться по магазинам. А когда появятся дети, целиком посвятить себя им. Это ведь здорово! Я вот хочу четверых. А ты, любовь моя, сколько?

Римма тогда растерялась: после этой восторженной речи было бы слегка неуместно признаться, что сама она детей не хочет нисколько. Во всяком случае, прямо сейчас. Ей вполне хватало впечатлений от малолетних племянников Ромоло. Видимо, по местным меркам считалось, что Джулия не работает – так, «немного» помогает матери вести бизнес. Поэтому ни о каком детском садике для Джорджио и Розы-Летиции речи не шло. Бесконечные вопли, визг, ссоры, драки, слезы и примирения, разбросанные по дому игрушки – это был обычный фон жизни семьи. Похоже, никто, кроме Риммы, не испытывал от этого дискомфорта: дети есть дети, что с них взять? А ей было странно смотреть на местные методы воспитания, когда детям всё позволяли и обоих до сих пор возили в коляске, даже старшего, четырехлетку. Помнится, Ульянина Вика уже на втором году жизни ходила своими ногами – а до этого Ульяна носила ее в слинге, уверяя, что только при таких условиях из ребенка может вырасти гармоничная личность.

С Ульяной Римма по-прежнему регулярно переписывалась, подолгу болтая про все на свете. Несмотря на то что подруга уволилась, Уля педантично сообщала ей все рабочие новости, особенно, конечно, касавшиеся лично Риммы. В первый момент, когда ее никому не понятная командировка в Рим подозрительно совпала с командировкой Матвея, по офису поползли слухи, – но когда Матвей вернулся через три дня, а Римма осталась в Италии да еще начала постить свои фотографии в обществе знойного красавчика, тихое шушуканье превратилось в бурное обсуждение. Неожиданный уход Риммы по собственному желанию стал последней каплей. По этому поводу фирма гудела до сих пор, а итальянские фотографии Риммы в соцсетях изучались чуть ли не под лупой.

О своих делах Уля сообщала мало и при этом постоянно упоминала имя Егора, который, как можно было догадаться, даже после окончания ремонта задержался в ее жизни и то возил вместе с ней Плаксика к ветеринару, то помогал выбрать новую мебель, а однажды, когда сама Уля катастрофически не успевала, даже забрал Вику из детского сада. Читая об этом, Римма только радовалась за своих друзей – если эти два столь непохожих человека все-таки нашли друг друга и решили быть вместе, то это просто здорово. Сейчас ей хотелось, чтобы все люди в мире были счастливы так, как она сама. А Римма была очень счастлива, даже несмотря на то, что работать в кафе становилось все тяжелее с каждым днем.

Однажды утром сразу три уличных столика заняла большая компания очень прилично одетых мужчин и женщин. Человек десять, и явно не туристы – все в совершенстве говорили по-итальянски. Среди них Римма приметила девушку, лицо которой ей показалось смутно знакомым. Высокая эффектная брюнетка, стильно одетая, с безупречным дневным макияжем, тоже не сводила с Риммы пристального взгляда. Заказ у них принял Ромоло, Римма лишь помогала ему сварить гостям кофе, и, когда она ставила перед девушкой бокал с фрешем, та вдруг сказала по-русски:

– Эй, а я ведь тебя знаю. Ты Римма Сотникова.

– Да, я вот тоже смотрю и пытаюсь понять, откуда мне знакомо твое лицо, – улыбнулась в ответ Римма.

– И всё никак? – усмехнулась брюнетка. – Я – Света Рассохина. Помнишь меня?

– Да неужели? Светка! Рассоха! – так и ахнула, всплеснув руками, Римма. – Ну, ты даешь! Так изменилась… Тебя вообще не узнать!

Со Светкой Рассохиной Римма училась в одной художественной школе. Когда-то дружили, но это было сто лет назад, и они давным-давно перестали общаться, но все равно – встретить Светку здесь, в Риме, было ужасно приятно. После первых взаимных радостно-бессвязных «Ух ты!», «Вот здорово!», «Ты как тут оказалась?!», девушки принялись наперебой вспоминать детство, свою дружбу, художку, такое далекое теперь Люблино и жизнь в Москве в целом. Светлана жила в Италии уже несколько лет, была замужем за состоятельным итальянцем. У них с мужем собственный дом под Римом, и она будет страшно рада пригласить к себе Римму, чтобы всласть поболтать, поностальгировать под бутылочку какого-нибудь симпатичного вина…

Тут из кафе выглянул Ромоло и вопросительно поглядел на Римму. Та помахала ему и была вынуждена поскорее свернуть разговор, – ее ждал очередной поднос с готовым заказом. Светлана удивленно вскинула брови, затем прищурилась, изучающе посмотрела на Ромоло поверх стильных темных очков, перевела взгляд на смущенно притихшую Римму и неожиданно выдала:

– Ну… так себе вариант. А хочешь, познакомлю вот с та-а-аким мужиком? – и подняла вверх большой палец.

Римма с возмущением затрясла головой:

– Да не надо мне! У меня все отлично!

– Ну, как знаешь, – пожала плечами Света и полезла в сумочку за мобильником. – Давай диктуй тогда свой номер. Я в городе ненадолго, вечером отчалю к себе. Но когда приеду в следующий раз, обязательно надо будет увидеться, слышишь?

Прошло еще несколько дней, все больше похожих один на другой. Как-то утром, когда украдкой зевающая Римма уже привычно помогала Ромоло готовить кафе к открытию, на пороге внезапно появилась молодая итальянка, невысокая, темноглазая, с миловидным кукольным личиком, которое немного портили слишком выпуклые губы. Вряд ли они были такими от рождения, судя по миниатюрным чертам лица, скорее всего, следуя моде, их обладательница, потеряв чувство меры, слегка переборщила с косметической пластикой. Заметив ее, Ромоло изменился в лице и, испуганно глянув на Римму, попытался ретироваться на кухню. Проводив его насмешливым взглядом, девушка развернула стул в сторону открытой двери кафе, уселась за столик, выложила из сумочки телефон, зеркальце, губную помаду и углубилась в меню, всем своим видом показывая, что в ближайшее время уходить отсюда не собирается.

Прятаться дальше не было смысла, Ромоло пришлось взять себя в руки и вернуться. Кисло глядя на пришедшую, он нехотя представил ее ничего не понимающей Римме:

– Cara mia, знакомься. Это Кьяра.

Девушка подняла на него взгляд, полный фальшивого удивления.

– Кьяра – и все? – возмутилась она. – Просто Кьяра?!

Бросив на столик меню, она драматично откинулась на спинку стула и медленно оглядела пустынную улицу, окна соседних домов, редких пока что прохожих – словно оценивала декорации будущего спектакля.

– Нет, это просто невероятно! Вы слышали, что он сказал? – реплика явно была предназначена первым зрителям: Драгошу, спустившемуся перехватить чашку кофе перед работой, и провожающей его Джулии.

Затравленно озираясь, Ромоло угрюмо молчал, а Кьяре только этого и было надо. Со злорадным удовольствием она сама заполнила возникшую паузу:

– Я невеста этого простака, которого ты собралась облапошить, – с вызовом бросила она Римме.