– Замерзла? – неверно истолковав зябкие движения ее плеч, Ромоло свесился с кровати и покрутил регулятор на батарее. – Сейчас сделаю потеплее.

– Ой-ой, ты стянул с меня все одеяло! – немедленно запричитала она. – Лучше обними меня крепче, а то от этих твоих батарей никакого толку. Максимум – восемнадцать градусов, это что такое вообще?! Одно название – «потеплее».

– Я привык, – улыбнулся он, вновь заключая ее в объятия. – И потом, ты просто не представляешь себе, что тут будет делаться летом.

– Давай купим новые шторы, – предложила Римма. – Есть такие специальные, блэкаут…

– Блэкаут! – расхохотался он. – Ты видела у нас в домах деревянные жалюзи на каждом окне? Вот наш блэкаут на лето: они отражают тепло почти целиком. Правда, и свет вместе с ним, но приходится выбирать: или сидеть в полумраке, или свариться заживо, как цыпленок в бульоне.

– Неужели в Риме летом так жарко? – не поверила Римма. – Это же не Африка, и даже не Сицилия какая-нибудь.

– В августе иногда подскакивает до сорока, – заверил ее Ромоло. – Хорошо, что всего на несколько дней, но иногда держится и неделю. Просто испепеляющая жара. Прошлым летом так было. Я тогда перебрался спать на второй этаж.

– Там же у вас кладовые? – озадачилась Римма.

– Вот-вот! – с готовностью подхватил он. – И окна фальшивые. Я кинул тюфяк прямо на пол, у холодильника. Только так и спасался. Но ты не волнуйся, любовь моя. К этому лету я обязательно придумаю что-нибудь. Постараюсь разжиться собственным кондиционером – я видел объявления, подержанные можно купить не слишком дорого, сделаю ремонт в нашем гнездышке, – он рассеянно огляделся по сторонам, затем бросил взгляд на часы и, коротко чертыхнувшись, стал выбираться из постели.

Щедро одаренный самыми нежными поцелуями на прощание, Ромоло с трудом заставил себя оторваться от Риммы, быстро собрался и поспешил вниз, в кафе. Она еще повалялась немного, лениво раздумывая, чем бы заняться в такой дождливый и неприветливый день, и тут ее телефон разразился коротенькой трелью. Пришло сообщение от Ульяны. Та уже звонила несколько дней назад, чтобы выяснить, куда это запропастилась подруга, но Римма, памятуя их последний созвон, когда ей самой позарез нужны были поддержка и помощь, вместо которых пришлось выслушивать дифирамбы в адрес Егора, не смогла отказать себе в маленькой мести и быстро свернула их разговор: мол, мне сейчас некогда, я до смерти занята.

– Чем именно?! – завопила тогда трубка на всю Италию.

Вместо ответа Римма отправила свежее селфи: она и Ромоло, сумасшедше-счастливые, улыбаются в камеру на фоне римских красот. Тогда ее телефон едва не добела раскалился от потока входящих: Кто?! Что?! Рассказывай сию же минуту!!! Пришлось пуститься в подробные объяснения. Ульяна была за нее страшно рада, но фоном в ее сообщениях звучали сомнения и тревога: будет ли и дальше все так замечательно, как кажется влюбленной подруге…

Римма предпочла тогда сделать вид, что не заметила этого. Было бы глупо в очередной раз нарываться на лекцию от обиженной на весь свет разведенки на тему, что все мужики сволочи, и никто из них не заслуживает ни капли доверия. Разве что внезапно впавший в милость Егор.

Какое-то время Римма с удовольствием попереписывалась с Ульяной, рассказывая свежие новости о своем итальянском житье-бытье. Потом занялась своими страницами в соцсетях, которые последнее время совсем забросила, выложила целую кучу накопившихся за долгий срок фотографий, среди которых затесались и их снимки с Ромоло.

К тому моменту, как Римма покончила с этим важным занятием, на улице неожиданно распогодилось. Дождь прошел, тучи исчезли, и ласковое весеннее солнышко принялось просушивать свежевымытый город.

Покрутившись перед зеркалом и выбрав на сегодня наряд в любимых цветах Ромоло, Римма спустилась вниз, так и не решив, чем сегодня займется.

Ответ на этот вопрос настиг ее практически сразу, едва она получила из рук возлюбленного чашку кофе и присела за стойку: все столики – и внутри, и снаружи – были заняты посетителями.

Часы показывали начало двенадцатого: рановато для такого наплыва туристов. Видимо, внезапный ливень лишил многих из них возможности насладиться утренними посиделками в кафе, и теперь они принялись наверстывать упущенное, заполонив все окрестные заведения. Бедный Ромоло был так занят, что не мог перекинуться с ней даже фразой, носился, как сумасшедший, выполняя короткие приказания, долетавшие из недр кухни и лишь виновато улыбался каждый раз, пробегая мимо. Джулия тоже сбивалась с ног. В последнее время, несмотря на отличное здоровье и природную живость характера, работать ей становилось все тяжелее. А сегодня, видимо, из-за резкого перепада погоды, на нее вообще было больно смотреть. Римма несколько раз с беспокойством оглянулась ей вслед, когда та несла большие подносы, сплошь заставленные тяжеленными стаканами и бутылками с колой и пивом. Но, поскольку ни Ромоло, ни синьора Лукреция не выражали ни малейшего беспокойства, то и Римма ничего не сказала, заключив, что ей не пристало совать нос в чужие дела. Допив кофе, она помахала Ромоло и двинулась было к выходу из кафе, но в дверях едва не столкнулась с Джулией, которая с широко открытыми глазами и застывшей на губах любезной улыбкой неслась прямо на нее, явно ничего перед собою не видя. Едва не поставив мимо стойки поднос с грязной посудой, Джулия тяжело осела на стул и, отдышавшись, побрела к лестнице, снимая на ходу фартук и бормоча:

– Все, не могу больше… Кажется, мне надо прилечь…

Ромоло проводил ее растерянным взглядом. Тут снаружи донесся разноголосый гомон: все свободные столики заняла группа китайских туристов, шумно требующих на своем диком английском непонятно чего. Синьора Лукреция, выплыв из кухни, воцарилась за стойкой и строго взглянула на сына:

– Что ты замер? Иди к ним. Здесь я сама разберусь.

Римма проводила его сочувственным взглядом. Силы были явно неравны. В одиночку ее возлюбленный непременно падет в этой битве, не снискав ни почета, ни славы…

Она встала со стула и расправила плечи. В ушах заиграла героическая музыка. Не удостоив синьору Лукрецию взглядом, Римма повязалась оставленным Джулией фартуком, взяла мобильный терминал и храбро ринулась в самую гущу китайцев. Похоже, приобретенный в студенчестве опыт ей сейчас здорово пригодится: когда-то она подрабатывала официанткой в кафе неподалеку от дома. Увидев ее, такую спокойную, серьезную и сосредоточенную, ловко тыкающую карандашом в терминал, Ромоло просто расцвел от счастья:

– Cara mia… Ты… Ты самая потрясающая девушка на земле!

– Оставим ненадолго в покое мое божественное происхождение, – сурово прервала его Римма. – Лучше скажи мне по-быстрому пароль от онлайн-кассы. А то они все норовят картами за каждую чашку кофе расплачиваться, а это невыгодно: за любую транзакцию банк снимает процент.

– Похоже, я все-таки вытащил свой самый счастливый лотерейный билет, – прошептал потрясенный Ромоло, быстро набирая цифры на ее терминале. – Любовь моя, я сражен наповал. Уничтожен. Раздавлен твоим героизмом. Завтра же я потребую, чтобы мама взяла кого-нибудь в помощь Джулии.