Хотя я и не просила дальнейших разъяснений, отец Уондерли продолжил:

– Если все пойдет так, как я предполагаю, то мы сможем обратиться к епископу Форду за разрешением на совершение экзорцизма. В этом случае я буду готовиться всю следующую неделю: буду соблюдать пост, молиться, исповедуюсь… Конечно, не в вашей исповедальне наверху, а в церкви… Совершу обедню за Марджори и попрошу Бога о помощи.

– А потом?

– А потом вы все поможете мне с обрядом экзорцизма, и мы изгоним зло из Марджори.

– А если не сработает?

– Тогда мы проведем повторный экзорцизм. Будем проводить обряд столько раз, сколько потребуется.

– Другой доктор скоро придет?

На этот раз ответила мама:

– Сегодня вечером. Прошу минуту внимания. Мерри, милая, посмотри на меня. Тебе придется тяжело. Скорее всего будет… страшно. Мы не знаем точно, что она сделает или скажет.

Папа заметил:

– Ты хотела сказать: мы не знаем, что демон сделает или скажет.

Мама откликнулась:

– Да, ты прав. Так ты уверена, что готова ко всему, Мерри?

– Уверена, – подтвердила я, хотя никакой уверенности у меня не было. Я не понимала, что такое «обряд экзорцизма». Я даже не знала, как молиться, да и если бы умела, то все равно не знала ни одной молитвы. К тому же, меня беспокоила мысль: что будет, если Марджори учудит что-то ужасное перед всеми, а я в сердцах выкрикну, что она притворяется, и все это понарошку? А если она не прикидывалась вообще, и всю эту историю мне рассказал злой дух, поселившийся в сестре? Я не знала, что и думать. Просто продолжала говорить, хотя папа и отец Уондерли уже поднялись и направились к Барри. – Да, я уверена, что смогу помочь. Не боюсь. Я сильная. Кен сказал, что я сильная, когда мы играли в футбол. Уверена, что справлюсь.

Кен улыбнулся, закрыл свой блокнот и, махнув мне рукой на прощание, вышел из комнаты, а затем и из дома. Пробившийся через открытую входную дверь свет залил холл.

Отец Уондерли заявил:

– Ты на редкость храбрая, замечательная девочка, Мерри. Думаю, ты задаешь жару всем мальчишкам на детской площадке.

– Да нет, никому ничего я не задаю.

Мама предложила:

– Почему бы тебе не попинать мяч во дворе? Я скоро к тебе присоединюсь, хорошо?

В ожидании мамы, на улице, я изо всех сил била мячом по воротам. Я не думала о том, что будет сегодня происходить, в том числе в присутствии нового врача, в комнате Марджори. Мои мысли были целиком сконцентрированы на последнем замечании отца Уондерли. Я себе представляла, как раздаю мальчикам, да и всем ребятам на детской площадке маленькие черные пакетики, и как они открывают их, а там – леденцы с неожиданно жгучим вкусом, которые так и пышат жаром.

Доктор Навидсон прибыл к нам домой вскоре после ужина.

Когда во входную дверь позвонили, мама была наверху, в исповедальне, с бокалом вина. Папа на кухне на камеру рассказывал о том, что он думает и как себя ощущает в ожидании доктора Навидсона. Я старалась делать домашку по математике в гостиной, но по большей части прислушивалась к папиному интервью. Кен и отец Уондерли также были в гостиной. Они оба были в поисках потерянного: Кен – черной записной книжки, отец Уондерли – книги в красном кожаном переплете.

Я побежала ко входной двери, несмотря на папин окрик из кухни, чтобы я подождала его. Никого не дожидаясь, я распахнула дверь и громко выпалила:

– Добрый вечер, доктор Навидсон.

Он ответил на мое приветствие и, осторожно обойдя меня, чтобы ненароком не задеть, прошел в дом. Тут ко мне подбежал сзади папа и практически оттолкнул меня в сторону, к лестнице.

Доктор Навидсон был ростом ниже всех присутствовавших мужчин. У него были светло-каштановые волосы и густая курчавая борода, которую он, очевидно, растил не один год. Я никогда не видела лисов вживую, но мне показалось, что фактура его бороды и волос как раз как у лиса. Он был моложе, чем я ожидала. Его тревожные глаза скрывались за очками в тонкой серебристой оправе. На докторе были черный свитер, джинсы и черные ботинки на толстой резиновой подошве. При нем был ноутбук – тонкий, как моя книжка Ричарда Скарри.

Взрослые не тратили время на хождения и болтовню, как обычно бывает, когда в доме появляется новый человек. Доктор Навидсон обменялся вежливыми рукопожатиями с моими родителями и отказался от предложения мамы выпить стакан воды. Папа повел его в гостиную. Доктор и священник поприветствовали друг друга по имени и коротко обнялись.

Папа был возбужден и беспокойно вышагивал по гостиной, то и дело проводя рукой по волосам.

– Я полагаю, что у доктора Навидсона и без нас много дел. Предлагаю как можно скорее отправиться наверх.

Отец Уондерли остановил папу, положив ему руку на плечо.

– Конечно, Джон. Я понимаю, что ты волнуешься, как и все мы.

Он настоял, чтобы мы взялись за руки и помолились, прежде чем направиться в комнату Марджори.

Я встала рядом с мамой, которая положила руки мне на плечи. Жестом я попросила ее наклониться ко мне и прошептала ей на ухо.

– Я не умею молиться.

Она ответила мне так же шепотом. Она дышала мне в лицо, так что мне пришлось прикрыть нос.

– Все нормально. Просто склони голову и думай о хорошем, чтобы помочь Марджори. Если хочешь – попроси Бога о помощи.

Все трое мужчин взялись за руки. Папа протянул руку мне или маме. Мама протянула ему руку. Свободной рукой она взяла меня за руку. Отец Уондерли произнес молитву, прося милости и силы у Бога перед угрозой нашего возможного столкновения со злом. Глаза доктора Навидсона были так плотно сжаты, будто бы он боялся открыть их. Отец Уондерли произнес:

– Господи, услышь нашу мольбу. – Ему ответили эхом папа и доктор Навидсон. Священник начал новую молитву со словами «Отче наш, сущий на небесах»[44]. Все вторили его словам, даже мама. Я просто двигала ртом вверх и вниз, изображая, что я тоже знаю текст молитвы.

После молитвы отец Уондерли подошел ко мне.

– Не бойся, Мерри. Верующим в нашего Господа Иисуса Христа нечего бояться.

Мама присела и снова прошептала мне на ухо, заглушив слова отца Уондерли.

– Не волнуйся. Я буду там с тобой. Мы сможем уйти в любой момент, когда ты захочешь, договорились?

Барри сбежал вниз по лестнице и, хлопнув в ладоши, попросил дать им еще минуточку, чтобы они успели установить камеры и свет в коридоре и комнате Марджори. Никто ему не ответил. Папа снова начал наматывать круги. Мама допила вино и оставила бокал на кофейном столике.