– Не особо, я плохо разбираюсь в компьютерах.

Уткнувшись взглядом в свои колени, Марджори зачастила на такой скорости, что я едва разбирала слова.

– Знаете ли, Tor позволяет заходить в Интернет анонимно и смотреть сайты в Даркнете. Какое же стебное название для секретных сайтов, на которые не выйдешь через обычные браузеры. Журналисты, диссиденты и хакеры с помощью Tor обходят правительственные ограничения и борются с цензурой. Впрочем, Tor используют и преступники, закупающие оружие, наркотики и столь обожаемую отцом Уондерли детскую порнуху. Райское местечко для педиков! – Марджори захихикала и подтянула одеяло к горлу.

Папа выругался себе под нос. Отец Уондерли сидел спиной ко мне, так что я не могла увидеть его лица.

Мама присела передо мной на корточки. Мы были лицом к лицу, нос к носу.

– Мерри, может быть нам пора? Ты хочешь уйти?

Я уверена, что даже в восьмилетнем возрасте я слышала слово порнуха и знала, что это что-то плохое или, по крайней мере, не для детских глаз, но вряд ли понимала, что это такое. Я не осознавала, о чем говорила Марджори, но помню, что в комнате сразу повеяло чем-то опасным. Я хотела остаться, но маме ничего не сказала.

Марджори жестом остановила нас и сказала своим обычным голосом:

– Оставайтесь, мама и Мерри. Оставайтесь. Извините, виновата. Это был удар ниже пояса. Обещаю, мы исправимся, будем теперь вести себя хорошо, по большей части.

Отец Уондерли вставил:

– Мы? – Он произнес это слово громко как адвокат, наконец-то умудрившийся дожать свидетеля на судебном процессе. Священник взглянул на доктора Навидсона, который просто кивнул и продолжил печатать на ноутбуке.

– Оговорилась. – У Марджори начались судороги. Плечи резко вздымались и опускались, ноги под покрывалами охватили спазмы.

– Назови имя свое?

Марджори долго не отпускал смех.

– Простите. Так вы серьезно спрашиваете. Отвечу. Марджори. А может Йидра. Это старое, старое, старое имя, принятое в нашей семье. Но все о нем уже позабыли. – Она снова захохотала. Я никогда не видела сестру в таком маниакальном состоянии. Она явно играла и играла с убедительностью, набирающей силу как снежная лавина. Выглядело все это чудовищно.

Отец Уондерли спросил:

– Твое имя смешное?

– Возможно. Но кто обо мне слышал? Впрочем, я уверена, что Кен знает обо мне.

Кена в комнате не было. Мне захотелось сходить за ним. Я ощутила неожиданный укол ревности от того, что Марджори произнесла его имя.

Отец Уондерли продолжил:

– Мы обязательно уточним у Кена.

– Мы… – Марджори подчеркнула это слово, выжимая из него все до последней капли, будто бы выкручивая мокрый купальник. – …посовещались и хотим задать и вам несколько вопросов. Что здесь вообще делает Мерри?

На вопрос ответил папа:

– Она тебя любит и хочет помочь.

– Как мило. И как именно она собирается нам помогать? – Марджори переключилась на гортанный голос, который был одновременно и высоким, и звонким. Речь звучала напыщенно. Это был голос как у Голлума. Я думала, что мама и папа сейчас одернут заигравшуюся Марджори и обвинят ее в имитации голоса персонажа из ее любимой серии фильмов, поставив под вопрос подлинность всего происходящего с нею. Однако никто сразу не ответил ей. Марджори сказала своим обычным голосом: – Ладно. Пусть Мерри будет частью шоу. В тесноте, да не в обиде! Продолжайте.

Отец Уондерли спросил:

– Доктор Навидсон, вы достаточно насмотрелись?

– Подождите! Не торопите его. Доктор Навидсон, вы фрейдист?

Доктор проигнорировал ее вопрос и захлопнул ноутбук.

– У нас к вам еще один вопрос, Святой отец. Не поможете нам разобраться, как это так получается? Почему церковь рекомендует обеспечить присутствие свидетелей и до, и во время экзорцизма? Особенно, если речь идет об одержимой женщине? В «Католической энциклопедии» так прямо и сказано: «Это особенно рекомендуется в качестве меры предосторожности, если объект экзорцизма – женщина».

Отец Уондерли заметил:

– Думается мне, что мы уже слишком долго общаемся с демоническим духом. Джон, останься со мной, мы попытаемся успокоить Марджори и уложить ее спать. Всем остальным лучше пойти вниз.

– На вопрос о свидетелях он отвечать не хочет. Не кажется ли вам присутствие зрителей при экзорцизме весьма мерзкой затеей? Кого призваны оберегать свидетели в этом случае? – Марджори, постучав себя по выпяченной груди, заговорила мужским голосом: – Храброго и скромного праведника, который может поддаться соблазну дотронуться до обуянной демоном шлюхи? – Затем Марджори покрутила пальчиками у щек, пока у нее не образовались ямочки, и произнесла кукольным голосочком: – Или злосчастной, уязвимой и беспомощной женщины? Я-то ответ знаю, но доктор Навидсон, даже если вы и не фрейдист, может быть просветите остальных?

Оба мужчины поднялись со стульев. Отец Уондерли жестом попросил нас удалиться из комнаты. Доктор Навидсон медленно направился к двери. Папа, мама и я так и остались стоять как вкопанные на своих местах.

Марджори предприняла последнюю попытку обратить на себя внимание. Она адресовала вопрос священнику умоляющим голосом готовой расплакаться девочки. На этот раз она говорила не как куколка, но голосом значительно более юной особы, чем она сама:

– Отец Уондерли, не уходите. Простите. Помогите мне.

– Я никуда не ухожу и обязательно помогу тебе, Марджори. Обещаю.

– А вы раньше совершали экзорцизм?

– Нет. Но я часто присутствовал при этом обряде. Я был свидетелем и настоящего кошмара, и истинного спасения души.

Марджори резко вскочила и опустилась на четвереньки. Она протянула руку к отцу Уондерли.

– Тогда поделитесь со мной. Видели ли вы раньше демонов? Как они выглядят? Выступают ли их очертания из-под кожи человека? Удалось ли рассмотреть когти, крылья, морды монстров во плоти? Или демоны могут походить на обычных людей, например, таких, как я? Оставляют ли внутренние демоны после себя следы? Видны ли их метки на телах одержимых, чтобы их можно было отличить от остальных людей? Оставляют ли они подобные знаки? – Марджори встала на колени и подняла руки. Взору присутствующих открылся ее живот. Мама и папа вскрикнули. Я прикрыла рот рукой. На коже Марджори горели красные порезы и борозды. Линии пересекались, закручивались и перекрывали друг друга, будто бы кто-то силился вычеркнуть Марджори из бытия как ошибку мироздания.

Взрослые засуетились, выкрикивая указания друг другу. А Марджори продолжала говорить. Включили верхний свет. Кто-то побежал в ванную за компрессом и бинтами. А я стояла и слушала Марджори.

– Отец Уондерли, видели ли вы, как демон или злой дух покидают тело? Что они из себя представляли? Сумели их хорошенько разглядеть? Увидели облачко, поднявшееся как дым над костром? Затянуло ли демона, цепляющегося за ставшее ему пристанищем бедное тело, в бездну? Или все было торжественно и тихо, как прощание ребенка с родительским домом? А может быть вы вообще ничего не увидели? Но если вы ничего не видели или если дух незрим, то как же вы можете быть уверены, что экзорцизм на самом деле сработал?