Я проснулась посреди ночи. В комнате раздавался мамин громкий храп. Я сходила в ванную, хотя особой нужды в этом не было. Дверь в ванную я оставила открытой. От неожиданно гулкой струйки я смущенно хихикнула. Мой смех частично предназначался и всем тем, кому придется вслушиваться в это ночное журчание на записи с камер в коридоре.

Не помыв руки, я крадучись вышла из ванной и задержалась в коридоре. Было прохладно, несмотря на свист наших стареньких батарей и явственный запах отопления, в котором ощущалась прелая вонь пыли. Дверь папы оставалась открытой. Он спал на самом краю кровати, ближе к коридору. Его рот был широко открыт, губы смешно обвисли, как брыли у некоторых собак.

Открыта была и дверь Марджори. Подъем посреди ночи, чтобы сходить без всякой надобности в туалет, – самообман малолетних детей. Да, конечно же, я просто сходила в ванную, заглянуть к Марджори я и не собиралась.

Присматривая за спящим папой, я прошмыгнула в комнату сестры. Без очков все вокруг казалось несколько расплывчатым. Как и папа, Марджори лежала на боку, лицом к двери. Но в отличие от него она была ни в одном глазу.

– Слышала, как я сходила в ванную?

Марджори шепнула:

– Я всю ночь наблюдаю за папой. Беспокоит он меня. Мне кажется, что одержим именно он. Без дураков. У него дергается лицо, будто он испытывает страшную боль. Не находишь, что он в последнее время ведет себя несколько странно? Весь такой набожный и при этом постоянно злобный. Я боюсь. Мне кажется, что он подумывает совершить что-то ужасное, как в той истории о растущих существах, которую я тебе рассказывала.

Я пожала плечами. Я уже готова была расколоться и рассказать ей, что и мама тоже бешеная.

– Думаю, с ним все в порядке.

– Он больше часа читал Библию. Кажется, он перечитывал без конца один и тот же абзац. Страницы он не переворачивал.

– Марджори…

– Шшш.

Я позабыла, что нельзя говорить громко.

– Извини. Ты по-прежнему прикидываешься?

– А ты как думаешь?

– Да.

– Тогда так и есть. Не беспокойся ни о чем, мартышка.

– Зачем ты все это наговорила? Зачем расцарапала себя?

– Так было нужно. Чтобы они все поверили.

– Мама не верит тебе.

– Это она только говорит, что не верит, а на самом деле – верит, это очевидно. Когда она видит меня, она замирает, будто бы смотрит фильм ужасов.

– Болят ли твои раны?

Марджори ответила не сразу.

– Готовься. Будет только хуже. С мамой и папой все будет только ухудшаться. Но другого варианта у нас нет. Мы должны показать им.

– Показать что?

– Да, порезы болят. Но ничего страшного. Мне теперь придется сделать что-то еще более страшное. Иди спать. Они скоро проснутся.

Я на цыпочках вышла от нее, почти уверенная, что если буду достаточно юркой, то камера в коридоре не зафиксирует меня или просматривающий видео человек увидит только, как я повторно покидаю ванную.

Естественно, на следующее утро мне устроили крупный нагоняй. Кто-то (я всегда думала, что это Кен, но я его так и не спросила об этом) доложил о моих ночных хождениях папе, как только тот поднялся. Он обрушился на меня прямо за завтраком, когда я наполовину съела мою порцию шоколадных колечек. Папа впервые наорал на меня прямо на камеру. Это был серьезный разбор полетов. Папа возвышался надо мной с раскрасневшимся лицом и глазами, готовыми выскочить из орбит. Он долго допрашивал меня, выясняя, считаю ли я, что мы здесь все забавляемся и маемся дурью. Я рыдала и извинялась, пытаясь объяснить, что я просто забеспокоилась и пошла проведать Марджори. Мама, молча положив в тостер бейгл для Марджори, вышла покурить во двор. Папа допытывался, понимаю ли я вообще, зачем мы ввели новые ночные правила. Он добавил, что я не дурочка и во мне достаточно здравого смысла, чтобы разобраться во всей этой ситуации. От его слов я почувствовала себя абсолютно тупой.

Чтобы исключить любые недопонимания, мне было запрещено вообще заходить к Марджори и оставаться с ней наедине до дальнейших указаний. В противном случае я была бы вынуждена распрощаться с «Йети» и «Речными монстрами».

Разумеется, третий и четвертый эпизоды были основаны на материалах той самой ночи в комнате Марджори.

Интервью Марджори в присутствии доктора Навидсона показали с двух различных ракурсов. Видео замедлили, чтобы сфокусироваться на выражении лица и жестах Марджори. На отметке 12:37 в интервью, когда сестра впервые называет себя «мы», был кадр, когда ее зрачки озарились красным цветом, как будто ее сфотографировали камерой со вспышкой (это изображение зафиксировали обе камеры). На шоу позвали двух фотоэкспертов, которые проанализировали материал и не смогли дать объяснения, почему в кадре проявился такой эффект красных глаз. В замедленной съемке также сделали акцент на игру теней на стене за Марджори, по ее правой руке, то есть слева с точки зрения зрителей. В трех отдельных случаях на стене появлялись колышущиеся длинные тени цилиндрической формы. Снова обратились к экспертам, которые вновь не смогли пояснить, что произошло с материалом. Они, хоть и не пришли к общему выводу, однако сразу же исключили применение программы Photoshop, монтажа и других трюков для манипуляции с видео.

Специалисты по звуку и голосам внимательно изучили запись речи Марджори, выделив места, где ее голос менялся. Они проанализировали речевые особенности и звуковые волны каждого нового голоса и оценили эмоциональное состояние Марджори, используя технологию многоуровневого анализа голоса. Один из экспертов даже заявил, что голоса Марджори имели принципиально различную биометрию (то есть должны были исходить от людей с разным анатомическим строением, а именно размерами рта и горла, а также различными поведенческими, региональными и речевыми особенностями) и не могли принадлежать одному и тому же человеку.

Каждое слово Марджори и каждый упомянутый ею источник тщательно проверили. Исследовательская команда также уделила немало внимания и ее заявлениям о совершении папой римским экзорцизма на Площади Святого Петра. Был показан клип, где Его Святейшество Франциск возложил руки на сидящего в кресле-каталке человека, который немедленно начал биться в конвульсиях, а затем осел под аккомпанемент молитвы Папы Римского[50]. В шоу огласили и официальное письменное заявление Ватикана – не содержащее опровержения опровержение информации о публичном экзорцизме с участием Франциска. Приводились цитаты из книги Франциска «О небесном и о земном»[51], написанную в его бытность архиепископом, особенно из Главы 2 («О дьяволе»), в которой содержались зловещие предупреждения о Сатане и его тлетворном влиянии. Краткое интервью с архиепископом Мадрида, полученное через стороннюю организацию, подтвердило, что последний в самом деле обращался с просьбой к Ватикану подготовить большее число священников-экзорцистов.