Во время перерыва, возникшего в борьбе с малярией с 1969 по 2000 год, были проведены ценные исследования в области лекарств и вакцин, а также контроля переносчиков инфекций, что привело к разработке эффективных лекарств и более эффективных, чем раньше, методов борьбы с комарами. После того как прежние препараты, такие как хлорохин, перестали справляться во многих регионах из-за появления устойчивости к ним, была продумана комбинированная терапия, основанная на препарате артемизинин. На сегодняшний день она успешно лечит болезнь. Создание быстрых диагностических тестов помогает незамедлительно диагностировать и лечить людей, предотвращая возникновение тяжелых осложнений. Первоочередное внимание в борьбе уделялось профилактике малярии в основном путем уменьшения количества укусов комаров за счет использования обработанных инсектицидами надкроватных сеток, также продолжались действия по опрыскиванию инсектицидами внутренних помещений домов и зданий. Помимо этого, использовались профилактические препараты, подавляющие инфекцию малярии на ранних стадиях. Они нацелены на паразитов, когда те только попадают в клетки крови, и блокируют их распространение. Этот метод, известный как химиопрофилактика, продолжает использоваться сегодня для путешественников, беременных женщин в эндемичных регионах и населения, проживающего в районах, где малярия носит сезонный характер, и предотвращает скачки, которые обычно возникают в стране сразу после сезона дождей.

В период между 2000 и 2015 годами малярии был нанесен решающий удар, и цифры резко пошли вниз. Согласно одному исследованию, количество новых случаев заболевания снизилось на 37 %, а количество смертей – на 60 %, с приблизительно 839 000 смертей в 2000 году до 438 000 в 2015 году. Считается, что такой успех был достигнут благодаря обеспечению доступа к средствам борьбы с комарами, особенную роль здесь сыграли надкроватные сетки, предоставленные многим отдаленным общинам. Однако, как и следовало ожидать, за этот период в регионах с наибольшей вирусной нагрузкой наблюдался самый медленный спад: например, в африканском регионе ВОЗ все еще регистрировались 88 % случаев заболевания и 90 % смертей. Согласно имеющимся с 2015 года данным, цифры продолжают падать, но гораздо более медленными темпами, почти достигнув плато.

«Нам нужно действовать активнее, особенно в наиболее пострадавших странах», – заявил директор программы ВОЗ по малярии доктор Педро Л. Алонсо во время пресс-конференции, посвященной Глобальному докладу о малярии 2019 года, согласно которому в 2018 году во всем мире произошло 228 миллионов случаев заболевания и 405 000 смертей. По сравнению с данными за 2017 год, когда было зарегистрирован 251 миллион случаев заболевания и 416 000 смертей, снижение практически несущественное. Первая половина нынешнего столетия показала нам, что прогресс возможен. «Но он замедлил темп, и мы застыли на неприемлемо высоком уровне», – говорит Алонсо. До выхода на плато идея по искоренению была вновь вынесена на повестку дня в 2016 году, и сформирована стратегическая консультативная группа, которая должна была изучить определяющие факторы, лежащие в основе малярии. Чтобы определить, стоит ли стремиться к искоренению, группа учитывала тенденции, которые могут повлиять на эпидемиологию болезни, такие как изменения в сельском хозяйстве и землепользовании, урбанизация, миграция и климат. В 2019 году было принято положительное решение. «Биологических препятствий для искоренения малярии не существует, этого можно достичь», – заявил Алонсо в августе 2019 года во время пресс-конференции с консультативной группой. Однако позже он добавил, что в настоящий момент группа не может сформулировать четкий и надежный план по искоренению; таким образом, нам остается только следить за новостями.

Следует отметить, что в последние годы все шло не так уж плохо: многие страны достигли статуса свободных от малярии либо приближаются к нему. Аргентина и Алжир присоединились к списку сертифицированных стран в 2019 году, а Сальвадор и Китай надеются попасть туда в 2020 году. Алонсо говорит, что Иран и Малайзия также почти достигли цели. По его мнению, это подчеркивает важный факт об эпидемии малярии. Дело в том, что существует два типа стран: страны с тяжелым бременем и страны, находящиеся в шаге от достижения полного искоренения. Глобальное искоренение подразумевает борьбу с проблемами стран из первой группы, тех, кто испытывает всю тяжесть бремени болезни, но у них «недостаточно средств и методов для искоренения малярии», пишет Тедрос Аданом Гебреисус. Стратегическая консультативная группа проанализировала результат, который можно получить, если использовать имеющиеся в настоящий момент инструменты на «абсолютном максимуме», то есть более чем на 90 %, и выяснила, что, несмотря на резкое сокращение, к 2050 году все равно останется более 11 миллионов случаев. «Нам не удастся искоренить инфекцию», – сказал Алонсо. Другие эксперты добавляют, что даже новых инструментов недостаточно, поскольку необходима стратегия для их эффективной интеграции в различные системы здравоохранения и социальные системы, которые сильно различаются по всему миру. Также требуются более эффективные методы наблюдения за болезнью и крупные денежные вливания – по крайней мере 34 миллиарда долларов США, которых хватит на работу по искоренению лишь до 2030 года.

Недавно в битву с малярией вступило еще одно новое оружие – вакцина RTS, S. В клинических испытаниях она показала снижение случаев инфекции малярии у детей на 39 %, а в дальнейшем, во время ее пилотного внедрения в 2019 году, продемонстрировала защиту в трех странах Африки к югу от Сахары. В настоящее время разработки полностью завершены, и в ближайшие пять лет более 300 000 детей будут проходить ежегодную иммунизацию, объясняет Алонсо. Однако это не прививка в обычном ее понимании, поскольку она предоставляет защиту детям лишь на несколько лет, но все же помогает. «Несовершенные инструменты позволяют нам добиться большого эффекта», – говорит Алонсо, что действительно так. Борьба заключается в том, чтобы бросить все имеющиеся у вас средства на паразита и предотвратить как можно больше случаев заражения, а также максимально быстро лечить случаи, которые все же происходят. Все вышеперечисленное, адаптированное к различным обществам и системам здравоохранения, способно переломить ситуацию. И может быть, только тогда у нас появится надежда.

Итак, повторим вопрос: удастся ли искоренить малярию? Эксперты верят, что да, но когда это произойдет и каким образом, пока сказать невозможно. Как и в случае с большинством болезней, искоренение может оказаться битвой, которую мы не сможем выиграть. «Цель поставлена, и стоит попытаться ее достичь», – говорит доктор Дэвид Хейманн. Однако он также добавляет: «Возможно, устранение болезни – более реальная цель, потому что в процесс вовлечены комары».

Двадцать четвертого апреля 1980 года Центры по контролю заболеваний (CDC) Соединенных Штатов получили сообщение о пациенте, у которого была диагностирована саркома Капоши – редкий вид злокачественного новообразования кожи, поражающий чаще всего больных ВИЧ-инфекцией. Пациент Кен Хорн был чрезвычайно слаб, а его иммунная система – почти полностью истощена. Причина возникновения рака была неизвестна, и эксперты терялись в догадках, что же происходит. В дальнейшем Хорн станет известен как первый человек, заразившийся синдромом приобретенного иммунодефицита (СПИД) в США, информация о котором распространится на весь мир. Год спустя у пяти здоровых мужчин-гомосексуалов диагностировали редкую форму пневмонии – пневмоцистную пневмонию. Это были три отдельно диагностированных случая в трех разных больницах, и пациенты не знали друг друга. В ЦКЗ понимали, что ситуация необычная, поскольку подобная форма пневмонии поражает только пациентов с тяжелой иммуносупрессией, и в отчете агентства того времени предполагалось, что все они подверглись чему-то в результате какого-то аспекта их образа жизни. Вскоре начались звонки от разных врачей, сообщающих о подобных случаях по всей стране.