Саша Лавров еще лежал в бинтах и вел музыкальные беседы с психотерапевтом, пытаясь пережить гибель своей жизни, а Россия и Штаты уже договорились о том, что его поместят в программу защиты свидетелей в США (с присвоением гражданства) и в России одновременно. По предварительной договоренности Сашу Лаврова должны перевезти в США к концу года. Организация социальной адаптации – задача американской стороны.

Именно на этом этапе Игорь Романов и рассказал о том, что Саша Лавров всегда мечтал о сцене, а агент Томпкинс подхватила идею и развила ее до на первый взгляд абсурдного предложения: надо спрятать Сашу на виду у всех.

После недолгих разъяснений, учасники процесса согласились, что это, на самом деле, очень хороший вариант. И Игорь, несмотря на откровенную неприязнь к агенту Томпкинс, одобрил решение, но не без пары-тройки укусов. Саша будет на виду у всех, и никто никогда не догадается, что Дима Грановский это и есть Саша. Легенду агент Томпкинс обещала до деталей правдоподобную. Однако Игорь считал, что журналисты докопаются до смутных пятен, слишком большая популярность может ударить в голову Саше, и он сам проболтается и поставит всю операцию под угрозу. Но его быстро успокоила Клэр. Она заявила, что американская система защиты свидетелей точно так же порочна, как и российская, привела цифры рассекреченных охраняемых и процент их гибели. И идея «спрятать наверху» уже давно успешно реализуется: она сказала, что как минимум пятеро киноактеров имеют поддельное прошлое, несколько известных писателей и ряд селебрити, все они надежно спрятаны, а их легенды скрыты под двойным дном, добраться куда значительно сложнее. И в ее предложении красной нитью прострочено еще вот что: настолько надежного агента, который занимается внедрением именно в сферу шоу-бизнеса, в мире больше нет. Она надежна как скала, а ее методы чисты как майские росы.

Игорь был не согласен с этой деловитой и симпатичной брюнеткой (типичной фэбээровкой), но его мнение осталось в меньшинстве. Ему поручили отвечать за российскую часть, а именно: подготовить Сашу Лаврова к новой смене жизни.

И здесь Игорь решил заручиться поддержкой одного человека, который умеет пользоваться головой. Такой союзник, конечно, подарок, но и морока. Надо быть настороже. Собрав всю необходимую информацию, Игорь отправился на встречу.

Игорь Сергеевич Романов, так представился мой незваный гость, принадлежал к каким-то государственным структурам и беспокоил мой покой по поводу Дмитрия Грановского. Мою коляску втащили в квартиру так быстро, что у меня аж уши заложило от скорости. Перед глазами раскрылась ксива, в которой ничего, кроме фамилии и имени, я прочесть не успел. Игорь Романов протолкал мое кресло на кухню, где уселся за стол, и заявил:

– Я хочу, чтобы вы выслушали меня очень внимательно.

А я хочу, чтобы вы объяснили, черт возьми, почему вы в моей квартире! На меня вдруг напала злость. Хотя на самом деле я не был уверен, что это именно то чувство. Я редко выхожу из себя, и в последнее время этого не случалось совсем. Даже инцидент с Натальей Беспальцевой не подкосил моего спокойствия. Но непрошеный гость в моей квартире – моей крепости, прошу заместить – словно встряхнул порох в том месте, где крепко спало раздражение.

– С какой стати, простите, вы заявляетесь в мой дом и командуете, что и кто будет делать. Я арестован? Если нет, то…

– Помолчите, – резко оборвал меня гость, – у меня нет ни времени, ни желания выслушивать ваши претензии. Если вы хотите их предъявить, то можете пожаловаться на мои действия моему начальнику или в прокуратуру.

Я замолчал. В глазах Игоря Романова не было ни намека на возможное принятие возражений. Видимо, профессиональная деформация: люди в погонах редко воспринимают критику. Нотка вежливости придержала ему язык еще несколько секунд, которых мне хватило, чтобы я кивнул. Чем скорее он скажет все, что у него есть, тем быстрее уберется из моего дома, и я смогу спокойно все обдумать.

– Я не стану вдаваться в подробности, – продолжил Игорь Романов, – но некоторые вводные все-таки нужны. Поэтому слушайте.

И он поведал мне историю о семье небезызвестного мне по новостям начальника госнаркоконтроля – полковника Дмитрия Лаврова.

– И зачем вы мне все это рассказали? – спросил я.

– А вы дослушайте до конца, Василий, – почти миролюбиво ответил Игорь Романов. – Вы многого не знаете.

История получилась громкая и страшная. Пока «наверху» разбирались, ругались и думали, как исправить ситуацию с семьей Лаврова, случились сразу две непоправимые вещи: были похищены жена и дочь полковника, а в штабе моего незваного гостя прогремел взрыв, где помимо простых людей погиб и сам Дмитрий Лавров, прибывший в управление для встречи с заминированным бомжом.

Лишь через три дня, ночью была захвачена база, где обнаружили тело супруги полковника в самой северной камере, куда не было проведено отопление. Ее закоченевшее тело нашли возле стенки, за которой, видимо, держали ее сына и к которой она прижималась как к источнику тепла. В камере Саши Лаврова и в камере сестры отопление было. Но тела Саши и Лизы Лавровых на месте не обнаружили.

Зато живого Сашу Лаврова полиция сняла в Москве с поезда. Избитого и полуживого его спасла проводница поезда. Сашу Лаврова доставили в больницу, где он пробыл какое-то время и был допрошен следственными органами. Он имел честь лично общаться с Наркобароном, поэтому оказался бесценным свидетелем.

Сашу поместили в программу защиты свидетелей. В течение двух месяцев его личность старательно стиралась – ему изменили внешность, выдали новые документы, назначили куратора.

– Как вы, наверное, догадались, Сашу Лаврова теперь зовут Дима Грановский, и живет он здесь, – закончил свою речь Игорь Романов. – И, собственно, теперь я приступлю к предмету моего визита. Скажу сразу, что разговор этот будет строго конфиденциальным.

Вот теперь мне стало ясно, почему Дима не говорил о своем прошлом, понятно, почему он приехал ко мне «не стабильным» и что в это понятие вкладывалось. Господи, бедный парень… Мне так стало жаль Димку – я вспомнил его затравленный взгляд, осторожные шаги, боязнь громких звуков и чего-то такого, что нарушало спокойствие его тихого мирка.

– Подождите, – опомнился я. – Я не совсем согласен на конфиденциальность. Что я должен буду скрывать?

– Сам факт нашего разговора со всеми вытекающими отсюда ограничениями.

– Тогда не говорите ничего, я не согласен.

– Но вот в чем проблема: выбора у вас нет. Вы уже стали обладателем государственной тайны и обязаны ее сохранять.

– Не держите меня за дурака, Игорь Сергеевич, – разозлился я, – может быть, я и не юрист, но мне известно, что просто так к гостайне не допускают. Должны бать какие-то разрешения, допуски и прочее. И только после того, как я все подпишу, у меня возникает обязанность по сохранению этой тайны.

– Ну раз вы и так все знаете, – вздохнул Игорь Сергеевич, – то вам прекрасно известно, что я должен предпринять в таком случае.