Понятное дело, что перевалочной базой в Ангарске наркобизнесмены не ограничились, но комитет был создан, и крупные точки с карты страны должны быть стерты, так, чисто для приличия. Ангарская база была не столь большой, как, скажем, Чеченская или Хабаровская, но агрессивная и разгульная, табором управлял давний Наркобарон, человек беспринципный и откровенно безбашенный. Сначала, когда комитет только пытался встать на тонкие и шаткие лапки, базу в Ангарске взять побоялись, контроль ослаб, и Наркобарон совсем охамел. Поток взяток стал усыхать, а когда комитет заинтересовался уральским узлом, и вовсе сошел на нет. Но первоначальная цель была другой, и пока суть да дело, уральский узел был накрыт с пафосом, репортерами, героями и жертвами «не наших».

Такая победа не осталась незамеченной, и управление стало развиваться, меняло структуру, сажало чиновников по высоким креслам и в тюрьмы, реорганизовывалось, придумывало новые названия (за два года сменили три названия), вышло из структуры МВД, стало независимым, а потом преобразовалось в зависимое от Президента, пока, наконец, не остановилось на простом и лаконичном: Федеральная служба Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН России), в простонародии – госнаркоконтроль. Такое событие нужно обмыть еще одним крупным делом, чтобы у россиян запомнился новый бренд. К этому времени связь с Наркобароном совсем утратилась, тем более что и раньше она была завязана на десятых руках, которые или забылись вечным наркотическим сном, или уже отбывали срок. А вот госнаркоконтроль креп и рос, и для «громкого дела» созрела база в Ангарске. Чиновники посчитали, что российский наркорынок мог пережить коллапс недопоставок в объемах, которые обслуживала база в Ангарске, и было решено громко и со скандалом прикрыть обнаглевших ангарских цыган.

На территории Иркутской области за осуществление плана отвечал Дмитрий Анатольевич Лавров. Операция по прикрытию базы в Ангарске планировалась на протяжении пяти лет, и вскоре началось поэтапное осуществление, но что-то пошло не так, кому-то такое решение показалось несправедливым, и полетели головы.

Захват базы обычно происходит по сценарию, который известен всем как «Помпея»: сначала закрываются границы, отрезав путь ухода. Затем берут мелких барыг, сбывающих остатки наркотиков. После покупают несколько человек из банды, приближенных к главному. Далее следует захват главаря, то есть Наркобарона. Зачем нужен осведомитель, спросите вы? Для того, чтобы в суде опознать Наркобарона и всю компанию. Конечно, большинство Наркобаронов находятся в базе ФСБ как главари синдикатов, но кто управлял базой в Ангарске не знал никто. Вернее, не так: о том, что это один из Наркобаронов знали, но вот как он выглядит и как его зовут госнаркоконтроль не знал. Взятые «приближенные» на перебой утверждали, что Наркобарон не раскрывал своей личности, прятался от работяг и носу не казал.

Границы закрыты, мелких барыг взяли, член команды, помощница Наркобарона Зоя Савелова куплена с потрохами, план близился к завершению, но неожиданно пришли сразу две страшные новости.

Первая: в своей квартире от мучительной смерти после долгих и жестоких пыток скончалась Зоя Савелова. Ее рот был залит металлом, а кисти рук – отрублены. СМИ широко осветили это убийство, не забыв упомянуть, что женщина была осведомителем силовиков и находилась под их защитой. Как выяснилось буквально днем позже, Зоя Савелова была представлена Наркобарону лично и знала, как он выглядит. Однако свое знание она унесла в могилу.

Вторая новость: семью Дмитрия Лаврова похитили, а сам полковник погиб при взрыве. Цыгане исчезли, растворились в утреннем тумане на берегу Байкала.

Силовики штурмом взяли пустой шатер, близстоящие здания, где обнаружили целую инфраструктуру – завод по расфасовке наркотиков, оборудованный даже конвейерами и упаковочными машинами. Но никого из «сотрудников» этой базы не обнаружили.

Только труп жены полковника.

* * *

В офисе никого не было. На часах давно было одиннадцать вечера. Игорь сел за компьютер и приступил к составлению отчета.

Печатая текст, он не мог отделаться от мысли, что агент Томпкинс – вторая сторона сделки – будет читать его отчет на русском. Угораздило же бабу вляпаться в знание русского языка! Если бы не лезла в дебри славянских языков, не участвовала бы сейчас в этой операции. Симпатичная баба-то, а пропадет ведь с этим делом. Все они пропадут.

Игорь был абсолютно уверен, что операция провалится, какой бы продуманной и идейной она ни была. Почему? Да потому что от самого Игоря мало что зависело, он никак не мог повлиять на ход операции. Все указывало на то, что дело провалится, потому что никто, кроме Игоря, к делу серьезно и вдумчиво не подходил. Вспомнить хотя бы варианты адаптации, предложенные агентом Томпкинс. Бог мой! Учитель русского языка! Ну да, конечно, травмированный парень, потерявший всю семью, да к тому же постоянно озирающийся по сторонам и в любой момент готовый заплакать – идеальный педагог, чего уж тут. Или второй ее вариант – бортпроводник. Ну а почему нет? Самолеты ведь стали садиться почти с той же регулярностью, что и взлетать. Да и в полете опасностей в виде разъяренных пассажиров нет… Все эти варианты не подходят. И зачем вообще озвучивать такие бредовые идеи?

Сам же Игорь, критикуя, предложил следующее. Он обнаружил в Саше Лаврове неплохого музыканта. Это была очевидная вещь, но никому же в голову не пришло прочесть протоколы бесед Саши и психотерапевта? Саша прошел пять курсов психоанализа после изменения внешности, где врач спрашивала его о том, что он собирается делать дальше. Тут Саша Лавров и сказал, что, несмотря на все свое финансово-юридическое образование, всегда мечтал о сцене. Хотел писать музыку, петь песни. Он пробовал себя даже в этом бизнесе, но не вышло. Игорь это запомнил и ввернул идею тогда, когда она оказалось очень кстати. С самого начала Минюст и ФСБ не были уверены, что если дело дойдет до суда, Наркобарона посадят, не дав откупиться. Судебная система в России насквозь проткнута коррупционными спицами, и по этим гладким траншейкам втекают деньги, а вытекают – оправдательные приговоры, развалившиеся дела и незаконно обвиненные убийцы, воры и наркоторговцы, в общем – шлак, нечистоты, гниль. Поэтому было решено поискать соприкосновения по данному делу с соседними государствами. Связь установили быстро. Наркобарон успел засветиться и в США, а там, как известно, наркоторговцы не в почете, их деньги горячими пирожками сжираются только в самом низу, а если за дело берутся федералы, то, как правило, все заканчивается для наркоторговцев очень плохо. Долго просить не пришлось: в Москву тут же прилетела агент Томпкинс из ФБР с папкой дел под мышкой. Наркобароновские корни были обнаружены в трех штатах США. Город Ангарск в наркоманской среде штата Иллинойс считался раем, где из грязных и необработанных алмазов гонят чистейший экспортный наркотик. Редкое и дорогое удовольствие закинуться байкальским наркотиком настоящие ценители качественного кайфа не упускают никогда. Склоки, драки и убийства – все это сопровождает каждую новую партию распиаренного и дорогого наркотика.

Причинно-следственную цепочку соорудили быстро, но остался серьезный вопрос с юрисдикцией. Для того чтобы осудить Наркобарона в Штатах, необходимо соблюдения ряда условий. Наркосиндикат, конечно, будет взят, это не проблема, поступления прекратятся. Но никто ведь не в силах опознать Наркобарона, никто не видел его в лицо. И если только преступление будет совершено против гражданина США, против интересов государства и на его территории, тогда судебная система вправе в полном объеме реализовать свою обязанность и не зависеть от того, на кого укажут подельники Наркобарона, ведь главные показания будут от жертвы, а наркоту «пришьют» к левому боку, накинув пару десятков лет.