Кстати, вот еще один важный аспект отношений в среднем возрасте: плохое и вправду случается. Иногда приходится иметь дело с людьми, которые не только многое пережили, но и переживают прямо сейчас, в процессе узнавания. Кто-то теряет родителя, кто-то работу, кто-то друга.

В данном случае в роли «кого-то» выступала я.

Раковая елка

Папа умирал. Двадцать лет назад он победил рак, но теперь болезнь вернулась.

Он позвонил мне и сообщил, что сделал МРТ, на котором виден каждый уголок, куда распространились метастазы.

– Кэнди, – сказал папа, – мое тело светилось, как рождественская елка!

Мы встретились в ресторане – том самом, где мы должны были перекусить после церкви, перед поездкой на кладбище в день похорон. Папа все распланировал заранее и хотел мне сообщить.

Нас усадили за столик у окна. Папа шутил, как всегда. Я смотрела в окно. Через дорогу находилось здание, в котором моя мама и ее лучшая подруга основали свой первый бизнес – туристическое агентство. По средам, когда уроков было меньше обычного, я садилась на автобус и приезжала к маме в офис. До сих пор помню запах бумаги, нового ковра и свежей краски. Они с подругой невероятно гордились своей ролью бизнес-леди.

Я перевела взгляд на отца, на его заскорузлую руку, так похожую на мою, и поняла, что не могу разговаривать с ним о его собственных похоронах, будучи в стадии ПСВ.

В последнее время дела у меня «не ладились», как сказал бы папа. Я тревожилась за свое будущее, за свое финансовое положение…

С другой стороны, я боялась говорить ему правду. Отец всегда мной гордился, и я не хотела, чтобы он умирал, считая меня неудачницей. Я рассказала ему, что встретила одного человека. Я всегда рассказывала папе о своих бойфрендах. Больше того, я пыталась его с ними знакомить.

Если подумать, это, наверное, была плохая идея. Папа всегда утверждал, что видит людей насквозь, и большинство из них никуда не годятся. Как-то раз он чуть ли не пинками прогнал бойфренда сестры за то, что «ему только одного и надо».

И тем не менее, бог знает почему, но я продолжала знакомить его со своими молодыми людьми. После отец качал головой и приговаривал: «Маменькин сынок» или: «Конченый эгоист! Ты заметила, как он все время говорит “я”, “мне”, “мое”?» И когда происходил неизбежный разрыв, папа всегда поздравлял меня с избавлением от человека, который «не стоит того».

– Ну что ж, – сказал папа, когда я закончила рассказывать про МНБ. – Судя по всему, он настоящий джентльмен. Передай ему, что я рад был бы с ним познакомиться, но боюсь, не успею.

И вот настал тот самый день.

Я позвонила МНБ.

– У меня умер отец, – сказала я и заплакала.

– Сейчас приеду, – ответил он.

В ожидании я вдруг поняла, что хотя и была готова к смерти отца, мне как-то не приходило в голову делить этот тяжелый и очень личный момент с человеком, которого я мало знаю. МНБ не был знаком ни с папой, ни с другими членами моей семьи. Как вообще полагается вести себя в такой ситуации?

– Я буду рядом, если захочешь, – пообещал он. – Только скажи, что нужно сделать, и я сделаю.

Я представила, что меня ожидает впереди: долгая дорога, трехчасовое прощание с открытым гробом, ночь в отеле, похороны, ленч и кладбище, где отца положат рядом с мамой, дядей, бабушкой, дедушкой и прабабушкой. Будут присутствовать старые друзья – немногие из тех, кто остался, – да горстка родственников.

Веселого мало. С другой стороны, рядом с ним будет легче. Могу ли я просить его об этом? Доверяю ли я ему настолько?

И все-таки я спросила:

– Поедешь со мной на похороны?

– Да, конечно.

Вот так вот запросто.

Паршивая выдалась осень. Мы ехали в Коннектикут, и бурые листья опадали с деревьев.

– Все будет хорошо. – МНБ легонько сжал мою руку. – Помни, мы вместе.

И хотя это был ужасно тяжелый момент в моей жизни, я вдруг поняла, что могло быть гораздо хуже.

Я сжала его руку.

– Люблю тебя.

– И я тебя.

Не знаю, что мы под этим подразумевали, да и кто вообще знает? Одна из прелестей среднего возраста заключается в том, что некоторые вещи не меняются.

С другой стороны, многие вещи все-таки меняются.

В какой-то момент люди среднего возраста распадаются на две категории: «классные» и «все остальные».

«Всех остальных» довольно легко распознать: это те из нас, кто смотрится в зеркало и не узнает собственное лицо. Одно из мистических проявлений человеческой природы – увы, неизбежное, что бы вы ни делали. В то же время есть в этом некоторый демократизм. Благодаря смягчившимся чертам лица ты уже не можешь отличить бывшую красотку от заурядной простушки или представить, что вон то лысое недоразумение, похожее на картошку, раньше было сексапильным мачо. И наоборот: он с трудом верит, что у тебя когда-то были длинные волосы и тело, достойное бикини. Порой на вечеринке тебя не узнают старые друзья, с которыми давно не виделась. К счастью, ты легко можешь отплатить им той же монетой.

Сперва это новое расхождение с собственным «я» придает жизни некий сюрреалистичный оттенок, но мало-помалу начинаешь привыкать. Что поделать: очередная неразрешимая проблема среднего возраста, только и всего.

Однако существует и другая, более редкая категория лиц среднего возраста: те, кто «нисколько не изменился». Помимо того, благодаря поддержанию здорового образа жизни и «правильной» косметологии, они могут даже помолодеть.

Знакомьтесь: это «классные» – такие же, как прежде, только еще лучше.

Возьмем, к примеру, Карла. Двадцать лет назад, в рамках репродуктивного цикла, Карл ничего особенного собой не представлял: вечно нервный, дерганый, в плохой форме. Теперь же он уверен в себе, отлично выглядит, носит одежду итальянских дизайнеров, водит кабриолет и прекрасно в нем смотрится. У него сохранились волосы, что тоже немаловажно.

А вот большинство когда-то успешных друзей Карла давно выгорели. Как разумные люди среднего возраста, по утрам они посещают врача, а дни проводят на поле для гольфа. Карл – другое дело. Он основал собственный бизнес, в результате чего ему приходится много времени проводить с тридцатилетними ребятами.

Да, порой Карл раздражает, потому что разговоры о «тридцатилетних ребятах» в возрасте за пятьдесят уже никому не интересны, и все же заслуживает искреннего восхищения.

А вот Виктор, в прошлом успешный корпоративный юрист. Развелся, уволили, скатился на дно и снова взмыл вверх, найдя истинное призвание – помогать людям. Обучился на пилота, купил небольшой самолет и летает в зоны катастроф с продуктами и лекарствами. Хороший человек.

И это, кстати, отличительная черта «классных»: они пытаются стать лучше не только физически, но и духовно, психологически. Они настроены на счастье, и теперь все делают правильно.