Как легко она освоила слово «папа», выходит, ей этого все жене хватало, но какой из Марата папа для нее? Своим детям, насколько я знаю, онбыл неплохим отцом, но для моей девочки… Где ему набраться храбрости?

– Дашенька, милая, понимаешь, Марат такой человек… Емусейчас кажется, что для него нет ничего важнее тебя, он не врет, ондействительно в это верит, но потом он вернется в Москву, к реальной жизни, вкоторой для тебя нет места, да и быть не может. Он слишком слаб и уже стар,чтобы что-то рушить. Он, конечно, помучается, поугрызается, потоскует, а потомпросто отсечет тебя, как в свое время отсек меня. Поверь, когда ты любишь, атебя отсекают, – боль невыносимая. Мне просто хотелось бы уберечь тебя отэтой боли.

Дашка глубоко задумалась.

– Знаешь, мама, он сказал, что встреча с тобой вИерусалиме буквально перевернула его, и он понял, как бездарно прожил жизнь, ауж когда узнал обо мне, то просто переродился, он теперь на все готов, и однотвое слово…

– Ну, это чистой воды бред! Он много выпил?

– Да вроде нет. И еще он сказал, что ты – лучшее, чтобыло в его жизни.

– Мне он это тоже говорил… Что ж, несчастный человек, егоможно только пожалеть – от слабости и трусости отказался от единственной любви,выпавшей ему в жизни. Да и любви той – всего два дня было.

– Но ведь и у тебя той любви было два дня.

– Нет, у меня было несравненно больше – два дня, девятьмесяцев и двадцать лет. Есть разница? Когда я иной раз думаю обо всем этом,особенно в день рождения, я всегда говорю себе: все-таки самый лучший подарокна день рождения мне сделал Марат.

– А еще он сказал, что если бы ты от него не скрыла…

– Девочка моя, милая, ну прости ты меня, что росла безотца, но если бы я тогда ему об этом сказала, он в лучшем случае предложил бымне оплатить аборт. Вот если бы я лет восемнадцать назад встретила такогочеловека, как Котя, вся наша с тобой жизнь пошла бы по-другому… Да что там, яуверена, что и сейчас Котя будет тебе лучшим отцом, чем Марат. Котя уже любиттебя, хотя бы потому, что ты моя дочь. А Марат просто увлекся моментом.

– Что это вы тут полуночничаете? – заглянул вкухню Даня. – Э, да вы тут пируете вдвоем! А можно мне к вам? Я тожечто-то проголодался!

Очень вовремя, а то еще немного – и мы уже лили бы слезы надгорестной судьбой Марата.

– Ничего себе традиции у вас в семье, – с полнымртом проговорил Даня, – вы себе дочку ко дню рождения родили, а она в деньрождения папочку надыбала!

Действительно, забавно!

– Дарья, пойдешь утром купаться?

– Ой нет, я лучше высплюсь!

– Ну как хочешь. Ладно, детки, я пошла спать!

– Мамуля, завтра в четыре папа заедет за нами и повезетобедать. Не забудь!

…До утра я уже не заснула, слишком долго спала вечером, да имысли одолевали. В начале девятого я отправилась купаться. Как хорошо в воде,все куда-то отступает и остается лишь блаженно-восторженное чувство – Я!Купаюсь! В Средиземном море! Привыкнуть к этому невозможно. И вдруг я увидела,что по пляжу идет Котя. Что-то в его походке меня насторожило. Так не идут,чтобы искупаться с любимой женщиной. Я поплыла к берегу. Да, он не раздевается,а стоит и ждет меня. Доплыв до мелководья, я побежала к нему.

– Котя, что случилось?

– Девочка моя, я должен сегодня уехать! У Надинесчастье – ее муж попал в аварию и здорово разбился. Я должен поехать, она жеодна с двумя детьми, вконец растерянная, как ей без меня…

– Конечно, конечно, ты должен лететь, тут даже и думатьнечего! А он серьезно пострадал? Жить будет?

– Ну, жить, наверное, будет, но оправится ли, неостанется ли калекой…

– Боже мой. Боже мой!

– Понимаешь, я уже узнал, самолет в шесть часов, но мнееще надо обменять билет…

– Вот что: сейчас идем к нам, будим ребят, они всеустроят.

– Не зря я первым делом помчался к моей девочке!

Он помог мне переодеться, мы бегом побежали к автобусу ичерез десять минут уже входили в квартиру. Дети, конечно, спали мертвым сном. Япостучалась. Никто не отозвался. Тогда я решительно вошла и стала трясти Дашку.

– А? Что? Мама, что случилось?

– Дашенька, срочно нужна ваша помощь, у Коти зять попалв аварию, и ему необходимо как можно скорее улететь в Москву!

Дашу как ветром сдуло с постели.

– Данька! Вставай, дело есть!

Уже через десять минут Даша на кухне заваривала кофе, а Данядозванивался в аэропорт.

– Кент, позвоните в Москву и узнайте, может, нужночто-то привезти отсюда, какие-нибудь лекарства или что-нибудь для ухода забольными, сами знаете, как в Москве с этим.

– Да, Дашенька, вы правы! Я позвоню попозже, из дома.

– Что за ерунда, звоните отсюда! Звоните, не теряйтевремя.

Котя позвонил дочери, она сказала, что пока не знает, чтонужно, но позвонит врачу и потом перезвонит нам.

– Вот, а теперь спокойно выпейте кофе, поешьте и ждитезвонка, – распоряжалась Даша. Взрослая, умная, решительная. Моя дочка.

Даня тем временем все выяснил – он уже отлично говорил наиврите – и сказал:

– Дашка, я сейчас еду насчет билета, а ты жди звонка изМосквы. Если что-то понадобится, сразу звони Файнзильбергу, он знает, где чтонайти. Викентий Болеславович, давайте ваш билет и паспорт. Не волнуйтесь, непотеряю.

Через полчаса раздался звонок. Надя сообщила, что еслиудастся достать одно лекарство и какой-то особый бандаж, то это сильно облегчитположение ее мужа. Дашка тут же позвонила Файнзильбергу и передала слова Нади.Неведомый Файнзильберг велел ей немедленно ехать в какой-то госпиталь, где ейвыпишут рецепты и на лекарства, и на бандаж. Но стоить это будет пятьсотшекелей.

– Вполне по-божески, – сказал Котя и тут же выдалДашке деньги.

Она унеслась. Мы остались вдвоем.

– Котенька, все обойдется, вот увидишь! Он поправится,твой зять, хорошо, Дашка сообразила насчет лекарств. Если еще что-топонадобится, ты только позвони…

– Я как-то вдруг растерялся… У меня же племянник врач,он, правда, по другой специальности, он отоларинголог… А растерялся я из-затебя, моя хорошая…

– Из-за меня?

– Ну да, я был так счастлив, так хотел поездить тут стобой, не расставаться… И вдруг это…

– Котенька, не огорчайся, никуда я не денусь, приеду вМоскву, а на будущий год или даже осенью, если получится, можем опять сюдаприехать, все в наших силах!

– Ты и вправду думаешь, все обойдется?