Хелена удивлённо раскрыла рот. Флоренс побледнела и спросила:

– Откуда ты знаешь, что он поехал туда?

Теренс пожал плечами:

– Слышал, как он назвал адрес кебмену. С ним был твой попугай, – добавил он, кивнув Хелене. – Кричал как оглашенный.

Стэнли подошёл к Ральфу и Теренсу, чтобы вместе составить план, как нанять конную повозку и как можно скорее увезти с Милл-роуд вещи Фоксов.

– Гранчестер, – задумчиво произнесла Хелена и, что-то вдруг вспомнив, повернулась к Флоренс: – Администратор в гостинице сказал, что твоя тётя наняла там коттедж. Это далеко?

Глаза у Флоренс округлились.

– Это деревня километрах в пяти от города, недалеко от того места, где утонул Берти.

– Тогда надо срочно ехать туда! Возможно, твой отец повёз Орбита к Кэтрин! – воскликнула Хелена, с ужасом вспомнив жуткое украшение на шляпке мисс Уэсткотт, и тут же стала ловить кэб. Рядом остановился проезжавший мимо экипаж. Не дожидаясь, пока возница спрыгнет со своего высокого сиденья, Хелена сама распахнула полог, закрывавший кабину спереди, и крикнула Флоренс: – Садись, надо его догнать!

Флоренс медлила.

– Поторопись же, Флоренс, нельзя терять ни минуты.

Флоренс наконец села в кеб, и Хелена, забравшись за ней, стукнула кучеру в крышу с люком:

– В Гранчестер!

Лошадь помчалась рысью. Хелена оглянулась на дом. Стэнли, Ральф и Теренс с открытыми ртами смотрели вслед экипажу.

– Не понимаю, – сказала Флоренс, когда кеб тронулся. – Зачем тётя сняла коттедж рядом с тем местом, где погиб Берти?

– У меня тоже очень много вопросов к твоей тёте, – угрюмо ответила Хелена, хватаясь за скамью, когда экипаж накренился на повороте.

Ехали молча. Городские улицы сменились узкой сельской дорогой, по обеим сторонам которой шелестели на ветру поля спелой пшеницы. Хелена постучала по крыше экипажа, чтобы кучер прибавил ходу. Наконец впереди показался первый белёный коттедж деревни Гранчестер. Лошадь процокала мимо паба, откуда доносились звуки скрипки и взрывы смеха.

Неужели мистер Уэсткотт повёз её драгоценного попугая сестре?! В последнее время использование мёртвых птиц для украшения шляп широко осуждалось. Незадолго до смерти мать Хелены рассказывала ей о вдохновенной лекции, прочитанной в Лондоне Эмили Уильямсон, одной из основательниц Королевского общества защиты птиц, которое боролось с безобразной модой декорировать женскую одежду и шляпки чучелами птиц и их перьями. От этой ужасной мысли Хелену стало подташнивать, и она откинулась на спинку сиденья. Страшно было представить красивые блестящие перья Орбита на каком-нибудь головном уборе мисс Уэсткотт.

– Смотри, – сказала Флоренс и подалась вперёд. В начале узкой улочки стоял, мерцая фонарём, экипаж; лошадь была привязана к дереву. – Наверное, это кеб, который привёз отца.

Хелена снова стукнула в крышу и крикнула кучеру, чтобы он остановился, а Флоренс стала выуживать из кармана мелочь. Хелена спрыгнула на землю и огляделась в поисках второго кебмена. Может, он зашёл в паб, который они только что проехали?

Когда доставивший их кеб уехал и стук копыт растворился вдали, на девочек опустилась тишина деревенского вечера. Странные, забрызганные грязью куры квохтали и клевали что-то у края дороги. Из коттеджей с соломенными крышами доносились голоса детей. Из труб поднимался дым.

Хелена осторожно отодвинула полог стоявшего экипажа и заглянула внутрь. На полу что-то блеснуло – жёлтая лента и крошечное зеркало в позолоченной оправе, которое Флоренс прикрепила к клетке Орбита. Девочка подняла их и зажала в кулаке. Итак, мистер Уэсткотт был поблизости – а значит, и её попугай тоже.

Дочь часовщика вгляделась в неосвещённую улочку. Ветер шелестел в густой листве кустов и зелёных изгородей, за которыми можно было отлично спрятаться. Хелена задрожала.

– Может, вернёмся за Стэнли? – грызя ноготь большого пальца, прошептала Флоренс.

– Нет. Твой отец увёз Орбита. Он где-то рядом.

Хелена пошла по тёмной улочке, часто дыша от страха неизвестности и думая об исчезновении собственного отца. Позади так же беспокойно дышала Флоренс. Улочка вдруг сузилась, и теперь девочки могли идти по ней только гуськом. Хелена стиснула зубы и прибавила шагу. Ей представилось, как Орбит, стоя на маминых вытянутых руках, кусает её обручальное кольцо, блестящее в лучах проникающего в комнату солнца. Девочка тряхнула головой, отгоняя видение. Нет, потерять попугая никак нельзя!

– Подожди, Хелена, – окликнула её Флоренс. – Эта улица ведёт к реке.

Хелена оглянулась на подругу: губы у бедняжки были плотно сжаты, щёки побледнели.

– Флоренс, пожалуйста, ничего не бойся. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.

Флоренс прерывисто вздохнула и покачала головой:

– Я не могу… Я не была здесь с тех пор, как Берти… – Она замолчала и упёрлась глазами в землю.

Хелена задумалась: имеет ли она право заставлять бедную девочку преодолевать свой страх?

– Здесь твой отец и мой попугай. Мне тоже не по себе. Пожалуйста, Флоренс, я не могу пойти одна. Мне нужна твоя помощь.

Флоренс сипло дышала ртом. Зажмурившись на несколько мгновений, она сжала кулаки, потом открыла глаза и робко кивнула Хелене.

Подруга с благодарностью улыбнулась ей и двинулась дальше – протиснулась мимо куста ежевики, зацепившись за него юбкой, перебралась по поросшей мхом деревянной лесенке через стену и вышла в зелёное поле с серыми проплешинами. Впереди блестела и колыхалась серебристая, как ртуть, река.

И тут Хелена услышала крик попугая, но очень непривычный – высокий, бойкий, он, казалось, был заодно с ветром, который пел в ветвях деревьев. Орбит! В тусклом вечернем свете сверкнуло что-то золотистое. Около пустой клетки сидела одинокая фигура человека, опустившего голову на руки. Хелена в ужасе взглянула на Флоренс и побежала.

– Папа! – часто дыша, воскликнула Флоренс.

Мистер Уэсткотт сидел на поваленном дереве у берега реки, задрав голову к небу, куда, вереща, улетал Орбит.

У Хелены ёкнуло сердце: как же они заставят его вернуться?!