Хелена вложила письмо в конверт и сунула его назад в коробку. Значит, Кэтрин Уэсткотт собирается поместить брата в дом умалишённых в Норфолке. Что тогда станет с Флоренс? Хелена почувствовала дурноту. Действительно ли мистер Уэсткотт так болен, как считает доктор Бэррингтон? Мама как-то рассказывала Хелене о женщине, жившей на соседней улице: за то, что она вслух высказывалась в поддержку движения суфражисток [13], муж отправил её в сумасшедший дом, и больше о ней никто не слышал.

– Послушайте, – сказал ворвавшийся в номер гостиничный администратор. – Обычно у нас не разрешается… ой, какая милая шляпка, – он заглянул через плечо Хелены в коробку. – Птичка как живая.

К горлу Хелены подступила тошнота.

– Да, почти, – чуть качнувшись, пробормотала она, сунула в руку мужчине ключ и бросилась к двери.

В мягком свете уходящего дня друзья, опустив головы, торопились по Трампингтон-стрит.

– Я не верю, – сказала Флоренс с вытянувшимся от напряжёния лицом. – Зачем тётя Кэтрин утаила от меня эту телеграмму? Всё это время я думала, что мама нас забыла. Но если она вернулась, то где же она?

– Это ещё не всё. – И Хелена рассказала про письмо доктора Бэррингтона.

– Но мой отец не сумасшедший! – воскликнула Флоренс. – Не может быть, чтобы тётя Кэтрин хотела отправить его в лечебницу! Почему мама не пришла домой? Она бы тут же это пресекла. – И Флоренс стиснула губы.

Хелена поправила на плече мешок с попугаем и поморщилась – в висках больно стучало. На первый взгляд Кэтрин очень милая женщина, но Хелена уже догадалась, что она вовсе не так проста, как кажется: часы с виду тоже простенькая вещица – а загляните-ка в механизм! Правда, мисс Уэсткотт добра к Флоренс, нашла ей учителя, чтобы развивать её способности, приносит ей книги. И ещё неизвестно, о чём она просила Теренса. От всех этих загадок голова у Хелены гудела и кружилась.

Вдруг Флоренс приросла к месту и с придыханием произнесла:

– Смотрите.

Хелена нахмурилась и подняла глаза. В стоявшем через дорогу доме Уэсткоттов были ярко освещены все окна до единого. Несколько прохожих остановились, чтобы посмотреть на это зрелище.

– Представляешь, какие богачи – в каждой комнате электричество, и они жгут его почём зря даже днём, – покачала головой какая-то женщина, обращаясь к своей подруге.

Хелена обомлела. Почему всюду горит свет? Отец, наверное, уже вернулся. Может, они с мистером Уэсткоттом обнаружили, что она не поменяла пружины и не завела часы?

Флоренс бегом кинулась к дому.

Хелена схватила Ральфа за руку и бросилась за ней.

– Вошь на аркане, вошь на аркане! – кричал встревоженный Орбит – мешок колотился о бок Хелены.

– Папа! – позвала Хелена, когда они с Ральфом вбежали в дверь и она звучно захлопнулась за ними. – Папа… извини… – Хелена замолчала и только моргала от яркого света.

Флоренс, тяжело дыша, стояла у лестницы. Кто-то сидел на нижней ступеньке. С замиранием сердца Хелена подбежала и увидела Стэнли, уронившего голову на руки. Он взглянул на детей и тихо застонал.

Чувствуя, как по спине ползёт холодок, Хелена упала на колени и спросила:

– Что случилось?

– Да, – подхватила Флоренс. – Почему всюду горит свет?!

В тишину дома ворвались звуки с улицы: проезжающая мимо конная повозка, велосипедные звонки, отдалённые голоса и смех идущих по своим делам людей.

Хелена положила руку на шею, пытаясь отдышаться. Кроме включённого повсюду света и совершенно раздавленного каким-то горем Стэнли в доме ещё что-то было не так. Чего-то недоставало. Она отдала Орбита учителю, встала и выглянула в коридор. Причудливые трёхъярусные часы в виде пагоды, которые обычно невероятно быстро и раздражающе тикали, теперь молчали. По коридору расползалась, как трещины по льду, тишина. Хелена подбежала к часам и прижала руки к прохладному медному корпусу, пытаясь ощутить движение шестерёнок.

Часы стояли.

В глазах у Хелены запестрели искры. «Что я наделала?! Договор! Мы потеряем всё имущество! У меня отберут Орбита!» Она прижала ладони к глазам и с протяжным стоном осела на пол.

– Только не это, – прошептала Хелена. В животе что-то ухнуло вниз. – Часы не могут остановиться… Это исключено.

Флоренс положила руку на плечо Хелены.

– Твой отец заводил часы в виде золотой пагоды вчера, я сама видела. Стэнли, это единственные часы, которые встали?

Хелена разомкнула веки и поморгала – перед глазами летали мушки.

Стэнли покачал головой:

– Нет, многие. Я пришёл из университета и хотел показать Флоренс письмо от… думаю, оно от братьев Райт. Когда часы стали бить пять, я заметил, что перезвон тише, чем обычно. И тогда я заметил, что некоторые часы стоят. Я обежал все комнаты и проверил все механизмы…

Орбит стал извиваться в мешке и прикусил пальцы Стэнли.

Флоренс подскочила к столику, на котором лежало письмо, взяла конверт и взглянула на иностранную марку.

Часы, которые ещё ходили, пробили четверть часа, и Стэнли поудобнее обхватил Орбита.

Хелена едва не потеряла сознание. Отец поручил ей завести часы и поменять детали механизмов. Она этого не сделала – и вот теперь они остановились.

– А папа ещё не вернулся из Хантингтона? – несчастным голосом спросила она.

– Наверное, поезд задерживается, – печально проговорил Стэнли, морщась, – Орбит клевал его руки.

– Но мы ведь можем ещё завести часы! Мистер Уэсткотт придёт на проверку только через пятнадцать минут! – воскликнула Хелена.

Орбит громко верещал и изворачивался на коленях у Стэнли.

Хелену охватило отчаяние.

– Никто не должен знать, что часы встали!

– Но мы же не знаем, какие из них не работают, – возразила Флоренс, бросая невскрытое письмо обратно на столик.

– Хелена права: часы надо завести, – согласился Ральф и бросил взгляд на Орбита. – Иначе мистер Уэсткотт…

В голове у Хелены вихрем закружились мысли. Нельзя допустить, чтобы отец вернулся и обнаружил, что они потеряли всё своё имущество. Она не может расстаться с Орбитом, ни за что. Времени совсем в обрез, но она докопается, кто это сделал.