не говорила, она просто заметила кольцо и воскликнула: «О, откуда оно у тебя, Эли?» Я сказала, что ниоткуда, а она сказала «о, так кто подарил тебе его?», а я сказала, что это не ее дело, а она – «ага, точно, могу поспорить, это был парень». Я сказала, что нет, но она не поверила и начала перечислять имя моих бывших парней, я сказала ей прекратить, а она назвала твое имя, и я…

– Ты, что? – он все еще стоял в дверях. Он рассказал двум своим лучшим друзьям, но я не могла рассказать никому. Подросткам нельзя доверять, говорил он.

– Я сказала ей, что это не мистер Норт и что ей следует оставить свои идиотские мысли при себе. Она, должно быть, слышала какие-то сплетни в прошлом году, а я просто не знала об этом, – я взяла свой коктейль. – Ничего страшного.

Он не согласился. Начал кричать о том, как я могла с ним так поступить, как могла быть такой глупой, такой легкомысленной. Я закричала в ответ о том, как мог так поступить со мной он, что я устала прятаться и что мне очевидно, что он вовсе меня не любит. В какой-то момент появился новый коктейль.

– Знаешь что, Эли, если ты не можешь воспринимать все серьезно, то и я не буду воспринимать все серьезно. Как тебе такая идея?

– Отлично. Ты даже не думаешь обо мне, тебе просто хочется трахать школьницу, – я поняла, что зашла слишком далеко, до того, как слова сорвались с моих губ, но не смогла остановиться.

Он умолк. Заглотил остатки своего коктейля, накинул плащ и хлопнул входной дверью, уходя от моих извинений. На улице шел снег. Сначала я подумала, он просто пошел покурить, делал так и раньше, чтобы успокоиться, но потом услышала, как завелся автомобиль.

Я убралась на кухне. Надела его футболку и шорты. Легла в кровать, погладила кошку, которая заняла его половину кровати. Он по-прежнему не возвращался.

В конце концов я уснула. Резко проснулась, осознав, что он молча стоит надо мной.

– Твою мать, Ник.

Он лишь смотрел на меня.

– Что?

Заговорил тихо и мягко:

– Ты ведь на самом деле в это не веришь, правда?

– Нет, нет, конечно, нет. Я просто злилась. Прости. Я бы никогда так не подумала. Ложись спать.

Я прижала его голову к груди. Его руки все еще холодные. Он пахнет сигаретами. Я так и заснула, а когда проснулась, была одна.

20

Мы хотели провести Рождество вместе. Несмотря на все ссоры, каждый раз, когда мое тело реагировало на его прикосновения и его слова, я понимала, что снова тянусь к той фантазии, где мы могли провести каникулы вместе. Тут же снова верила в это.

Эта фантазия продолжалась уже год. Когда мы лишь встречались в закусочной и классах, он не переставал болтать о том, как он будет читать «Рождественскую историю» вслух своей семье и своей девушке, как им понравится эта история. Мне не особо нравится Чарльз Диккенс, но идея казалась такой искренней и особенной. Пришла зима, он упоминал об этом и говорил, что не может дождаться, чтобы разделить праздник со мной. У нас будет собственная рождественская ель, мы будем пить горячий шоколад, пока за окном идет снег, у камина будут лежать коробки, перевязанные лентами из пекарни, и висеть носочки с подарками.

Я быстро ухватилась за эту надежду, думая, может, тогда и случится та магия, которая все исправит.

За неделю до Рождества Ник привез нас на ферму елей, не на ближайшую, так как туда ездили все, а подальше. Часовая поездка совсем не казалась долгой, по радио крутили классические рождественские песни, а вокруг дороги тянулись сугробы. Красота.

– Мы срубим сами, – сказал Ник тепло одетому сотруднику, который протянул ему тонкую пилу. И мы отправились.

Мы пробирались через сугробы, ботинки на миг застревали при каждом шаге. Ник был в желто-коричневой куртке и вязаной шапке от A&F, через какое-то время мой нос начал замерзать, и я предложила вернуться к тому дереву, которое понравилось нам полчаса назад. Сказала это нежно, с придыханием, как бы задавая вопрос. Не хотела давить на него. Он согласился, крутя пилу в руке, мы отправились обратно и повесили его шапку на дерево. Я достала пленочную камеру и сделала снимок. И еще один – Ника рядом с деревом. Затем он сфотографировал меня в окружении снега.

– Знаешь, давай просто остановим выбор на этом. Красивое дерево, – сказал он. Присел и отогнул нижние ветки, ища, где лучше начать пилить.

Я присела на своих каблуках, отгибая зеленые колючие ветви от него и наблюдая, как Ник вгоняет пилу в ствол. Он сделал перерыв и поцеловал меня в нос.

Наконец человек победил природу. Я сфотографировала его с триумфальным лицом, мы посмеялись, и я держала верхушку дерева, чтобы та не тянулась по земле, пока Ник нес дерево обратно ко входу.

Вечером накануне Рождества я приехала к нему на ночь, на наше Рождество. Я знала, что улизнуть из дома во время настоящего праздника будет невозможно, да и он тоже не мог, поэтому это лучшее, что мы могли сделать.

– Это только для нас, – сказал он. Я кивнула, попивая коричный чай из его кружки.

Он прочитал «Рождественскую историю», с выражением подражая голосам, как делал всегда, когда читал мне в закусочной. На моих коленях спала Герцогиня, я вдыхала мягкий, бархатистый аромат недавно срубленного дерева и была уверена, что не могу стать счастливее. Утром он подарил мне раннее издание «Под стеклянным колпаком» и крошечную музыкальную шкатулку, которая играла мелодию Twinkle Twinkle Little Star. А еще я распаковала набор бокалов для мартини, которые он подарил мне в знак приглашения жить в его апартаментах.

– Старые все равно не сочетались, так что эти даже лучше, – сказала я и обняла его. Я ничего не сказала по поводу того, что он тем самым заменяет и свой стакан, который разбил сам.

Я сшила для него мягкую фланелевую подушку, ткань купила по скидке сотрудника, хотя уже не работала в ремесленном магазине. Я делала такие подушки каждому из своих школьных парней. Мама помогала мне сшивать уголки. Она не спросила, для кого был подарок, лишь прокомментировала красивую ткань.

Мы провели день дома. Позже он меня фотографировал в светло-голубом нижнем белье с «Космо» в моем новом бокале. Камера осталась у него.

Лишь через месяц, разглядывая фотографии, которые он хранил в ящике комода в своей спальне, я поняла