Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я выглянула на улицу, но кроме двух упавших поленьев, дюн, травы и клочьев тумана ничего не увидела.
— Мистер Ольсен! — позвала я.
Мне ответили лишь волны океана, разбивающиеся о прибрежный песок. Может, это было какое-нибудь животное, собака, например, охотившаяся за кроликами возле нашей поленницы?
Туман и изоляция сделали свое дело. Мне постоянно приходилось бороться с искушением остановиться и прислушаться. Когда я открыла холодильник, у меня возникло неприятное ощущение, что через закрытые жалюзями окна за мной кто-то наблюдает. Я мгновенно повернулась — за окном никого не было. Не знаю, что меня больше раздражало: страх или сознание того, что мои нервы окончательно расшатались. Я с ужасом поняла, что ночь будет невыносимой.
Трудно описать облегчение, которое я почувствовала, когда услышала шум приближающегося автомобиля. Это приехал мистер Ольсен, чтобы включить нам воду и помочь снять жалюзи с окон.
Он вышел, держа в руках чемоданчик с инструментами, высокий и худощавый, и меня вновь поразило сходство с безбородым Авраамом Линкольном. У него было такое же некрасивое лицо и по обезьяньи грустный взгляд.
— Рановато вы в этом году, — поприветствовал он меня. — Если бы вы позвонили, я бы приготовил все заранее.
— Мы решили приехать лишь вчера вечером.
— Так неожиданно? Хотя, наверное, так и следует делать дела. Посветите-ка мне сюда.
Он открыл свой чемодан, достал молоток и гвоздодер и начал снимать с окон жалюзи. Пока он работал, я заметила, что ему гораздо труднее нагибаться, чем в прошлом году.
— Как ваш артрит? — спросила я.
Он повернулся, и ему пришлось повернуться всем телом.
— Зимы плохо на меня влияют, это уж точно. Думаю, что следующей зимой поеду во Флориду.
Конечно, ни он, ни я не верили в это. У миссис Ольсен была необузданная страсть к накопительству. Она работала медсестрой в одной из больниц на берегу и требовала, чтобы он тоже работал. Зимой он красил коттеджи, укреплял жалюзи на окнах, менял в домах двери и красил лодки. Их дети уже выросли, но она все продолжала скупать дома, сдавать их и планировала расширять этот бизнес и дальше. Это была какая-то слепая, неосознанная мания, как коллекционирование спичечных коробков. Смерть, по-видимому, застанет ее заказывающей мебель по каталогу «Серс Ронбак», а мистер Ольсен так никогда и не увидит ферму по разведению аллигаторов и деревья, на которых растут настоящие апельсины.
Он догадывался об этом, но продолжал мечтать.
Страхи мои отступили и я вновь взялась за сэндвичи.
Он снял жалюзи с окон кухни и перешел в другую комнату. Сначала я слышала, как он работает в гостиной, потом наверху. Когда я ставила на плиту суп из консервов, он пришел и заявил, что сложил жалюзи на чердаке.
— Сейчас я открою вам воду. У вас есть кальцинированная сода? Мне надо промыть трубы.
Соды не оказалось, нашлась лишь грязная, пустая банка из-под нее, втиснутая между труб под раковиной. Он сказал, что поищет в машине, и я пошла с ним на улицу.
— Что-то не вижу, — сказал он, покопавшись в багажнике. — Пожалуй, заеду в поселок. Воду нельзя включать, не промыв трубы от керосина.
Когда он сел в машину и захлопнул дверь, я вспомнила про телефон.
— Если вы едете в Оушен Бич, не могли бы вы заглянуть в телефонную компанию? — попросила я. — Они до сих пор не включили телефон, а мне срочно надо позвонить. К тому же отель закрыт и поблизости никого нет, — мне немного жутковато.
Он добродушно поглядел на меня из машины.
— Не беспокойтесь, на острове нет грабителей. Здесь гораздо безопаснее, чем в Нью-Йорке, из которого вы приехали. Это только там разгуливают всякие воры, грабители и прочие ребята, которые отрезают людям головы.
Я была шокирована тем, что он выделил последнее обстоятельство. «Интересно, — подумала я, — видел ли он наше имя в газетах, когда погибла Шерри?» Но причина оказалась иной.
— Он убил еще одну вчера ночью, — рассказал он, — какую-то женщину-врача. Могу поспорить, что ничего подобного не случалось на Файр Айленде.
Когда он включил мотор, я все еще смотрела на него. Когда я закричала, он был уже далеко.
Я была отрезана от всех средств коммуникации. Батарейки в приемнике за зиму сели. Телефон не работал. Я отчаянно пожалела, что не попросила Ольсена привести батарейки. Затем я подумала, что хоть дорога в поселок и занимает несколько минут, ничто не заставляет его спешить. Он, например, может заехать домой и позавтракать, а мне не терпелось узнать, имел ли он в виду Эрику.
Мне надо было съездить в Оушен Бич и позвонить в ее офис, но сначала необходимо было предупредить детей. Эта мысль вызвала новое беспокойство. Дети слишком долго не возвращались. Я побежала по песчаной тропинке на поиски.
Самая большая угроза для Файр Айленда — морской прибой и штормы. Защитой от этой стихии для дачного поселка служили высокие песчаные дюны, окружавшие его полукольцом со стороны океана. Чтобы пройти к пляжу, необходимо было воспользоваться деревянной лестницей, ведущей через песчаные холмы. Обычно с вершины дюн были видны многие мили широкого пляжа, волны прибоя и, насколько хватало глаз, голубые воды океана. Сегодня было иначе. Сквозь туман были видны лишь несколько деревянных ступенек, пучок травы, растущей между досками, и морская раковина, по-видимому, оставленная здесь чайкой.
Я позвала детей, но ответа не было. Я была слишком далеко от пляжа. Схватившись за перила, я стала вглядываться в туман. Сколько я не напрягалась, кроме нескольких ступенек лестницы впереди, я ничего не увидела. Ступеньки были мокрые и скользкие.
Наконец я спустилась на мокрый песок пляжа. У моих ног лежали «лунные камни»: мы называли их так за то, что они были гладкими и полупрозрачными, правда они теряли свою прозрачность, когда высыхали. Мои ноги лизнула океанская волна. У кромки воды я отпрыгнула назад: туман там был крепкий, как дым. Я отчетливо слышала прибой, но не видела его.
Решив, что
