это выражение одновременной страсти и боли, вызванной расслаблением суставов.

Я знаю, что он сейчас испытывает. Потому что чувствую то же самое.

Этот парень меня нервирует. Что — то в нём тревожит, раздражает. Он почти что завладел моим вниманием — я думаю о нём больше, чем хотелось бы признавать.

Он открывает глаза.

Я начинаю отворачиваться… и… он подловил меня.

Взгляд, которым он смотрит на меня в ответ, неподвижен, горяч. Я удивляюсь, но не пугаюсь. Смотрю в ответ. Я не трусиха. Ну, надеюсь, больше нет.

Напряжение нарастает, пока игра в гляделки растягивается. Замечаю, как его глаза чуть прищуриваются, а брови поднимаются вверх. Он оценивает меня. Но его зрачки неподвижны. Просверливают дыру во мне.

Входные двери закрываются, и автобус отъезжает от остановки. Это отвлекает меня, заставляя отвести взгляд. Я проиграла.

Краем глаза я вижу его лукавую улыбку, но уже отворачиваюсь к окну, чтобы он не заметил моих покрасневших щёк.

Следующие полчаса проходят медленнее некуда. Тупо пялюсь в окно, избегая ухмылки, которая, знаю, все ещё на его лице. Сейчас я балансирую между злостью, толикой смущения и, несомненно, разочарованием. Всего лишь дважды посмотрев на этого парня, я уже раздражена больше, чем когда — либо из-за кого — то.

Что со мной не так?

***

ОН

Как только я прячу улыбку на лице, она тут же появляется снова.

Первым, на что я обратил внимание после тяжёлого и неудобного получасового сна, оказалась ледяная девушка, глазеющая на меня.

Ну, не то чтобы прямо на меня. Скорее, она меня разглядывала. На этот раз её глаза были более открытыми, мягкими, заинтересованными. Она наблюдала за мной со своего места, пока я не видел.

Я чертовски удивился, подловив её на разглядывании. Таком наглом… бесстыдном. Эта девушка действительно нечто, я понятия не имею, что с ней делать. Единственное, в чём я уверен — она меня интригует.

Теперь при взгляде на неё я думаю о весне, вспоминаю голубую гортензию из маминого сада. Она прекрасна и требует тщательного ухода. Иначе цвет пострадает, лишится того идеального оттенка. Оттенка раннего утреннего неба. Оттенка глаз этой девушки.

Даже когда я поймал её с поличным, она не дрогнула. Она дерзкая. И хочет, чтобы я это знал. Уставился на неё в ответ, так как не мог поступить иначе. Всякий раз, когда смотрю на неё, меня словно затягивает в голубизну этих глаз. И я тонул… пока она не отвела глаза. Выражение её лица не изменилось, однако что — то я всё же уловил.

Этот взгляд… Он передал десяток различных эмоций за считанные секунды. Сначала вспыхнули удивлением… потом мятежно ожесточились… и, наконец, поверженно потухли.

Что-то в моих глазах напугало её. Она отгородилась быстрее, чем я успел набраться мужества заговорить.

Так или иначе, это было общением между нами на протяжении всей этой поездки. Хотя мы до сих пор не сказали друг другу ни единого слова. Украдкой поглядываю в её сторону, пока она не засыпает, её грудь мирно поднимается и опускается наравне с дыханием. Образ спящей девушки успокаивает меня, и я погружаюсь в сон вслед за ней.

Глава 2

Пошел дождик — ждите ливня

ОН

Моя голова бьётся о кожаное сиденье, и я просыпаюсь, настороженно осматриваясь. Я всё ещё на своем месте в автобусе (почти), но вид передо мной сильно отличается от того, что было час (или два?) назад.

Автобус подпрыгивает вверх — вниз, словно на луне, его колёса отрываются от земли и приземляются обратно, когда он тащится по ухабистой тропе.

Тропа. Это не дорога. Тропа. Она едва ли достаточно широка, чтобы вместить гигантский трейлер, в котором мы сидим.

Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что происходит.

Мы съехали с шоссе… или любой другой основной дороги. Вокруг ни одного знака или ориентира. Ни автобусных остановок. Ни даже коровьего пастбища. Какого хрена…

Наш водитель потерял управление.

Я кричу ему, когда приходит понимание:

— Эй! Что за чёрт? Где мы находимся?

Тучный водила смотрит на меня через зеркало заднего вида, быстро махнув рукой:

— Мы едем коротким путём, его нет на карте. Я уже спускался тут раньше. Поверьте! — Кричит он через автобус.

Только не в этой же ситуации. Этот путь, если его можно так назвать, представляет собой неширокую полосу грязи, вьющуюся вокруг основания скалистой зеленой горы. Мы окружены водой: над нами… рядом с нами.

Слева от нас расположено озеро, примерно в двадцати футах ниже. Ливень продолжает бомбить по автобусу крупными каплями.

То, что когда-то было, возможно, на каком — то перекрёстке времён, извилистой полосой грунта, теперь превратилось в море грязи и камней. И колёса нашего автобуса натыкаются на каждый зазубренный край, каждую впадину. Мы болтаемся, словно болванчики.

Я бросаю взгляд на ледяную девушку, чтобы разделить с кем — то свое беспокойство, когда понимаю, что она всё ещё крепко спит, надёжно устроив голову у окна. Как кто — то вообще может спать посреди такого, выше моего понимания, но я мало об этом думаю.

У нас серьёзные неприятности.

Наш бесстрашный лидер, кажется, не замечает опасности. Он прорывается через «непроторенный» путь на скорости, несомненно, слишком большой и… беспечной.

Местность слишком неровная для такой скорости, но он все равно рвётся вперед, не обращая никакого внимания ни на дождь, ни на эту невероятно узкую полоску земли, по которой мы несёмся.

Мы немного соскальзываем по «дороге» прежде, чем восстановить тягу, и теперь… я в ярости. Хватаюсь за спинку сиденья передо мной.

— Полегче!

— Я стараюсь! — отвечает жирдяй. — Здесь скользко, скользко! Я делаю всё, что в моих силах!

— Ну, старайся лучше! — Рявкаю я, двигая сумку. Только начинаю снимать свою толстовку, как сильный удар по днищу едва не сбивает меня в проход. Спасло лишь то, что я ухватился за спинку сиденья передо мной, хотя всё равно ударился, когда вместе с сумкой наклонился вперед.

Ледяная девушка проснулась, хотя, если бы вы судили по звукам, что она издаёт, вы бы не догадались. Потому что она не издавала ни звука. Её поза напряженная. Одна ладонь прижата к спинке её собственного кресла, а другая — к переднему. Пальцы растопырены, а костяшки побелели.

Единственная тревога с её стороны отражена в глазах. Они широко раскрыты: в панике. Губы в форме сердечка плотно закрыты, а лицо словно окаменело.

Но её глаза? Эти глаза. Они безумны. Каждая частичка эмоций, что она скрывает, отражается в них. И в одно