Основной контингент клуба составляли мелкие сошки,болельщики студенческих баскетбольных команд, ребята, которые посещалипарикмахерскую «Джимми», а спать ложились не в пижамах, а в майках и боксерскихтрусах, парни, способные целую ночь напролет кутить в барах. Но попадалисьсреди них и финансовые гении Джанкшен-Сити, воротилы местного бизнеса. Не из-заних ли, кстати, Сэм с завидным постоянством посещал по пятницам этот клуб? И неиз-за них ли Крейг так засуетился, когда паршивый акробатишка сломал свою дурацкуюшею? Нет, шанс обратить на себя внимание таких людей дорогого стоит… но тольков том случае, если не ударишь лицом в грязь! «К концу ужина все уженазюзюкаются», – сказал Крейг, да и Наоми так говорила, но Сэм вдруг с ужасомприпомнил: он еще никогда не видел, чтобы Элмер Баскин пил что-нибудь крепчекофе. Никогда. И, возможно, не он один. Да, некоторые, конечно, упьются встельку… Но отнюдь не все. А правят бал именно те, кто не упивается.

Сыграй по-умному, Сэм, и устроишь свою судьбу. Ничего невозможногов этом нет.

Да. Маловероятно, конечно, но – возможно. К тому же в«Ротари-клуб» Сэма подталкивало не только желание встретить видных деятелей; онвсегда гордился своим стремлением вкладывать душу в любую работу. Пусть дажедело и касалось какого-то пустячного выступления. Какая разница?

А тут, его смутила какая-то задрюченная библиотека. Непасовать же перед ней, в самом деле? Абсолютная дыра – даже кусты вокруг нерастут.

Сэм уже двинулся было к крыльцу, но внезапно остановился каквкопанный. Странно, и почему вдруг ему взбрела на ум эта странная мысль? Да,кусты вокруг библиотеки не растут – и что тут такого? Сэм не мог понять, в чемдело, но почему-то именно отсутствие кустов волшебным образом повлияло на него.Забыв сомнения, он решительно поднялся по четырем каменным ступенькам, намгновение приостановился. Здание казалось совершенно пустым. Он подумал: «Держупари, что дверь заперта. В пятницу днем библиотека, наверное, закрыта».Почему-то это предположение его согрело.

Однако старинная ручка поддалась нажиму, и тяжелая дверьбесшумно распахнулась внутрь. Сэм очутился в тесном фойе с мраморным полом вчерно-белую клетку. В центре одиноко торчал щит на одноногой стойке. На щитекрупными буквами было выведено одно слово:

ТИШИНА!

И все. Даже не

МОЛЧАНИЕ – ЗОЛОТО!

Или

ПРОСЬБА НЕ ШУМЕТЬ!

А одно-единственное слово, сердитое и хмурое:

ТИШИНА!

– Ну-ну… – покачал головой Сэм. Пробормотал он это елеслышно, но акустика была такая, что тихое бормотание разнеслось и многократноусилилось под сводами, заставив его поежиться. Сэм буквально ощутил, какотразилось его «ну-ну» от высоких потолков. Вдруг на мгновение показалось, чтоон снова учится в четвертом классе, а миссис Гластерс собирается устроить емунахлобучку за дурное поведение. Он боязливо оглянулся по сторонам, словноопасаясь, что из темного утла вынырнет разгневанная нарушением тишины библиотекарша.

Ладно, хватит дурака валять, приятель. Тебе уже сорок. Тыуже давно отучился в четвертом классе.

Хотя Сэму вовсе не казалось, что это было уж так давно.Именно здесь, в этом странном фойе, четвертый класс представлялся совершенноосязаемым, настолько близким, что его можно было потрогать, лишь слегка вытянувруку.

Осторожно, стараясь не топать, Сэм пересек фойе слева отщита с предупреждающей надписью и вошел в главный вестибюль БиблиотекиДжанкшен-Сити.

С потолка (который был футов на двадцать выше, чем в фойе)свешивались стеклянные шары, но ни один из них не горел. Свет проникал черездва огромных слуховых окна, прорезанных в крыше. В солнечные дни здесь довольносветло: вестибюль даже выглядел веселым и гостеприимным. Но в эту пятницу небозаволокло свинцовыми тучами, и внутри царил серый полумрак. В углах пугающетемнели неясные тени-паутины.

Сэма Пиблса охватила неясная тревога. Как будто он что-тонатворил. Не просто открыл дверь и пересек фойе, а вошел в какой-то незнакомыймир, не имевший ничего общего с захолустным городком в штате Айова, который онпорой любил, порой ненавидел, а чаще всего просто воспринимал как должное. Дажевоздух в помещении был словно гуще и тяжелее. Тишина же и вовсе казаласьматериальной – густой, толстой, как одеяло, и ледяной, как снег.

В библиотеке не было ни души.

Со всех сторон высились безмолвные ряды книжных стеллажей.Сэм посмотрел наверх, на зарешеченные окна в крыше, и у него вдруг закружиласьголова. На мгновение даже почудилось, что его самого подвесили за лодыжки и онвисит вниз головой над глубокой квадратной ямой, заставленной книжнымистеллажами.

Тут и там возле стен стояли раздвижные лестницы на резиновыхколесах. Посреди обширного пустого пространства возвышались два деревянныхостровка. Первый – длинная дубовая подставка для журналов. Многочисленные журналы,каждый в пластиковом пакете, стояли в отдельных ячейках. Они чем-то напомнилиСэму шкурки неведомых зверюшек, выставленные на просушку. Плакат на самом верхуподставки гласил:

 ВОЗВРАЩАЙТЕ ВСЕ ЖУРНАЛЫ НА МЕСТО!

 Слева от этого сооружения торчал одинокий книжный шкаф сновенькими книгами; здесь разместились беллетристика и научно-публицистическиеиздания. Плакат на этом шкафу извещал, что все, взятое отсюда, должно бытьвозвращено не позднее чем через неделю.

Сэм двинулся по широкому проходу между стойкой с журналами икнижным шкафом. Как ни старался он ступать тише, каблуки его звонко цокали, астук шагов перекатывался эхом под высоченными потолками. Сэм уже жалел, чтопришел сюда, а не возвратился в контору.

Все здесь внушало ужас.

На столе библиотекаря мерно жужжал включенный аппарат дляпросмотра микрофильмов, но и за столом тоже никого не оказалось. Только стояланебольшая табличка, на которой было выведено:

А. ЛОРЦ

Самого же или самой А. Лорц нигде не было видно.

«Должно быть, сидит в каком-нибудь углу, погрузившись всвежий выпуск „Библиотечного журнала“», – подумал Сэм, и ему вдруг захотелосьзаорать: «Как дела, А. Лорц? Все в порядке?»

Но желание это тут же прошло. Публичная библиотекаДжанкшен-Сити совершенно не подходила для подобных ребяческих выходок.

Внезапно Сэму вспомнилась забытая детская считалочка: «Вышелмесяц из тумана, вынул ножик из кармана. Буду резать, буду бить – все равнотебе водить». «Интересно, – подумал Сэм, – если скорчить рожицу или показатьязык – заставит ли тебя водить А. Лорц?» И снова оглянулся по сторонам, каждойклеточкой своей впитывая в себя жутковатую атмосферу.