Не справившись с сильнейшим головокружением, не чувствуя рук и ног, Айканаро упал на колени, хватая ртом воздух.

«Ослабший разум шепчет, мысли устремляя ввысь:

«Пройди сквозь снег, не сдайся и найдёшь свой путь домой…»

Но пусть он лжёт, легко понять, что всё теряет смысл 

Пред грозно наступающей безжалостной зимой».

Наблюдая за братом, который вот-вот потеряет сознание, слыша замедляющиеся удары его сердца, Финдарато чувствовал эйфорию.

— Остановись! — вырвал из забытья крик сестры. — Давай всё обсудим! Идём в шатёр! Финдарато! Прошу, не надо!

«Вьюга задует последние свечи…»

— Финдарато! Нет!

Айканаро упал в снег. Придя в ужас от происходящего, Артаресто схватил отца за плечи и начал трясти.

— Не надо, пожалуйста! — крикнул принц, бросая в сторону меч. — Я не хотел этого!

Финдарато с трудом подавил гремящую небесными раскатами музыку. Стало тяжело. Пусто. Никак.

Кашляя и хватаясь то за горло, то за грудь, Айканаро неловко сел, смотря вокруг совершенно бессмысленным взглядом.

— Я должен побыть один, — твёрдо заявил король, разворачиваясь в сторону покосившегося шатра. — Проверьте моё укрытие! — крикнул всем сразу сын Арафинвэ. — И поправьте. Не входить ко мне! Никого не пускать! Оставьте меня! Это приказ короля! Короля! Вашего короля! И твоего тоже, Артанис! Мы побеседуем, когда я решу, что пришло время! Ясно или…

Оборвав себя на полуслове, эльф ринулся прочь от нацеленных на него взглядов.

Смотря вслед Финдарато, ошарашенные Нолдор Третьего Дома враз забыли о трещинах во льду, морозе и насланной Морготом тьме. Всё это сейчас казалось намного менее страшным, чем чары короля.

Примечание к части Песня гр. "Дыхание пустоты" "Не плачь"

Довольно грёз

Нежно-розовое небо, с переливами голубого и сиреневого, искрилось золотыми пылинками, звёзды, огромные и белые, пульсировали, словно живые. Исходящая от них тёплая энергия любви нежными волнами окутывала тело, будто накидка из мягчайшей лёгкой ткани. Играющие золотом и серебром листья устремляющихся ввысь деревьев с овальными кронами трепетали на едва ощутимом ветру, а бегущие между корнями ручьи отливали прозрачной сапфировой синевой.

— У меня было достаточно времени, чтобы всё обдумать, — сказала Анайрэ, не поднимая глаз от чудесным образом меняющего цвет с бирюзы на чароит платья. — Олорин, здесь очень красиво и спокойно, а слёзы Ниэнны, наполняющие источники, поистине целебны, но я больше не нуждаюсь во всём этом.

Майя, сейчас на удивление сильно напоминающий внешне принца Айриольвэ, особенно взглядом: чуть смущённым и добрым, внимательно посмотрел на бывшую королеву.

— Я вижу твою решимость, Анайрэ, — улыбнулся, однако без уверенности, Олорин. — Но разумна ли она? В Лориэн не доходят многие вести, заставляющие эльфов стремиться сюда.

— Не вести были причиной для меня, — подняла, наконец, глаза жена Нолофинвэ. — А моя собственная злость. Я думала, мне страшно и больно от происходящего в Валиноре кошмара, устроенного Морготом и Феанаро, но ошиблась. Всё было совсем не так, Олорин. Я цеплялась за воспоминания о прошлом, когда супруг любил меня, а я его, хотела, чтобы всё было, как тогда. Но жизнь менялась, я перестала соответствовать своему статусу, испугавшись оружия и войны. Нолофинвэ восхищался стойкостью и смелостью Нарнис, я начала ревновать. Совершенно беспочвенно! Я ведь знала, что муж любит меня. Мне нужно было меняться, а я не могла. И в итоге начала ненавидеть того, кому принадлежало сердце. Я желала ему смерти, Олорин. Но не осознавала этого до конца. И лишь когда Аклариквет спел для меня песню… Постепенно пришло осознание, что я на самом деле за чудовище. Вот почему я пришла. Но теперь, Олорин, это не тяготит меня. Я отпустила прошлое. Это было больно, но я справилась. Спасибо тебе, Вала Ирмо, Эстэль и Ниэнне. Я бесконечно благодарна вам, Лориэн — дивное место. Но я должна жить дальше. Что бы ни было там, за пределами Зачарованного Края. Проводи меня, пожалуйста.

Олорин согласно кивнул. В его бездонных глазах отражалась звёздная бесконечность, и не было ни одобрения, ни осуждения. Только извечный, изначальный свет.

***

Когда, словно тончайшей работы кружевные занавески, за Анайрэ закрылись лориэнские врата, эльфийка, садясь в карету из серебра и лазурита, представила, как возвращается в опустевший дворец. Огромный. Мёртвый. Покинутый. В него придётся вдохнуть жизнь заново.

— Эльфы должны уйти в подземный город, — прервал размышления супруги Нолофинвэ Олорин. — Ради безопасности. Такова воля Валар.

— Так даже лучше, — улыбкой ответила Анайрэ. — Жизнь начнётся сначала.

Теперь возвращение во дворец, где навек осталось прошлое, не казалось тяжёлыми испытанием: надо ведь просто собрать всё необходимое. И уйти. Это же так просто!

Отодвинув сине-звёздную шторку на окне кареты, Анайрэ взглянула в спокойные, мудрые и понимающие глаза Майя и с улыбкой помахала рукой.

«Жаль, ни у одного из моих сыновей нет такого взгляда, — подумала эльфийка. — Однако… Если бы Ноло смотрел на меня так, я бы никогда не обратила на него внимания. Жаль, что всё закончилось. Но так тому и быть».

Карета тронулась. Всё глубже погружаясь в лес, замечая, что листья молодых деревьев покрыты пятнами и наполовину сухие, и даже восходящее жаркое светило не делает пейзаж жизнерадостнее, Анайрэ закрыла шторку и достала свою книгу для записей. Читая про себя последнее из сочинённых стихотворений, супруга Нолофинвэ удивилась тому, что уже не плачет, думая о муже.

Не жалея ни о чем,

Я тебя не жду назад,

Я серебряным песком

Замету дорожку в сад.

Я беднягам воробьям

Подарю свой непокой,

Свои окна от тебя

Занавешу кисеей.

Белоснежные цветы

Я поставлю у окна,

Знаю, позабудешь ты

То, что я совсем одна.

Позабудешь и уйдешь,

Вслед тебе прольется дождь.

Не приедешь погостить,

Чтоб меня развеселить.

А когда придет метель,

Я дорожку проведу,

Золотую карусель

Потихоньку заведу.

Да, решение покинуть Лориэн было верным. Невозможно вечно жить во власти грёз, как и слушать перезвон колокольчиков карусели из музыкальной шкатулки. И даже если придётся переселиться в пещеры, это, наверное, не