Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Машина не тронулась с места, я подняла голову и увидела, как дверь с моей стороны открылась и Мика засунул голову в салон.
– Для одного козла местечко найдется?
Я вытерла глаза рукавом.
– Ты не козел, Мика. Ты просто не знал.
– Но теперь знаю. Можно поехать с тобой? Можно начать все сначала?
Я подвинулась, чтобы освободить для него место. Он закрыл дверь и сказал водителю, куда ехать. Он положил руки на колени и уставился на них.
– Прости, Джо.
– За что?
– За что простить? – Он сменил позу так, чтобы смотреть мне прямо в глаза. – Не знаю, за что, но я как будто все говорю и делаю не так. Ты так мне нравишься, а потом вот это все… – Он махнул в направлении бара, который мы уже оставили далеко позади. – Поэтому прости.
– Ты не мог ничего с этим поделать.
Он обнял меня и притянул к себе.
– Я знаю, со мной невозможно находиться.
Тут я расхохоталась. Это была полная противоположность правде, и вдруг мне захотелось расслабиться и отдаться ему, но внутри меня проснулся секьюрити. И он был весьма напряжен.
– А почему ты так мил?
– О, я думал, это очевидно. Ты мне действительно нравишься.
– Но ты едва знаешь меня.
Он наклонился вперед, чтобы увидеть Зайона.
– Можешь дать мне рекомендацию?
Зайон рассмеялся.
– Ага.
– А Джози Уайлдер из Джорджии можешь порекомендовать?
– Так точно.
– Она фотографирует для желтой прессы?
– Действительно.
– Она плоха в своем деле?
Зайон выпалил:
– Она отличный фотограф. Но для таблоидов снимает ужасно.
– Почему это?
– Потому что она слишком много думает о гуманизме и забывает о том, что нужно создать сенсацию.
Я выпрямилась:
– Ничего я не ужасна. Просто я еще мало работаю в этой области.
– У меня последний вопрос.
Зайон сказал:
– Давай.
– Я ей нравлюсь?
Зайон, благослови его бог, принял такой вид, как будто его ударили. Я стиснула зубы в ожидании того момента, когда он раскроет мои карты. Но он произнес:
– Разве не интересно выяснить это самостоятельно?
Когда водитель припарковался у нашего здания, Зайон открыл дверь, повернулся и сказал Мике:
– Ей нельзя сидеть допоздна и нужно рано вставать. Но лично я иду спать. – Он выпрыгнул из машины и захлопнул за собой дверь, оставив меня наедине с Микой. И его водителем.
Его рука все еще лежала на моем плече, а я не могла решить, отстраниться, или заговорить с ним, или отключить мозг и отдаться на волю судьбы.
– Как чувствуешь себя? – спросил он. Он почесал меня по плечу, и я подняла на него глаза.
– Я чувствую себя нормально. Иногда Зайон слишком бурно реагирует на мой счет. Как будто я его единственный родственник.
– Он явно очень переживает за тебя.
Я откинулась назад, чтобы лучше его видеть.
– Мика?
– Да?
Наши глаза встретились, и я пожалела, что не могу прочитать его мысли. Я сокрушалась, что не могу заставить его рассказать мне подробно, почему я ему нравлюсь. Я хотела, чтобы он дал гарантии, которых он дать не мог. Я хотела, чтобы он пообещал: он не будет делать мне больно.
Вместо этого я вернула ему балл, который он уже заработал.
– Ты мне нравишься.
Он растянул губы в широкой улыбке – той самой, от которой появлялись ямочки на щеках. Он провел пальцем по моему лбу, чтобы убрать пряди с моего лица. Потом он поцеловал меня. Первый поцелуй был таким сладким. Наши губы познавали друг друга, пробовали друг друга. Потом он обвил руки вокруг моей шеи. Я отстранилась и прислушалась к опасному стуку в висках. Он открыл глаза:
– Все хорошо.
Я подалась к нему и запустила пальцы в его волосы. Я прижалась к его губам. Второй поцелуй ощущался как приглашение раскрыться навстречу ему. Когда его язык исполнил танец страсти на моем, по моему животу разлилось восхитительное томление.
– Поедем ко мне? – спросил он.
Часы на приборной панели показывали два ночи. Я быстро рассчитала, что не буду спать всю ночь, если поеду к нему. А мне нужно было вставать в восемь.
– Завтра в девять я должна быть на работе. Мне нужно спать.
– Ладно. – Он притянул меня к себе и крепко обнял. – Я снова приношу извинения. – Он покачал головой и откинулся на спинку сиденья. – Должно быть, ты думаешь, что я придурок.
У меня в голове роились разные мысли.
Зайон периодически приводил домой друзей мужского пола. Нечасто, но это считалось нормальным…
Мика взял меня за руку.
– Но спасибо, что пришла сегодня.
Да и я могу опоздать, если отработаю это время вечером.
Он погладил мою руку большим пальцем.
– Когда я увижу тебя снова?
И этот поцелуй. У меня до сих пор тряслись ноги от этого поцелуя. И…
– Поднимешься?
Он глубоко вдохнул.
– Джо. Вовсе не обязательно.
Я погладила его по щеке.
– Поднимись, пожалуйста?
– Ты уверена?
В ответ я прижала его к себе и принялась целовать, пока его губы не разомкнулись, а руки не оказались в запретной зоне. Я оторвалась от него.
– Да, я уверена.
Весь свет был выключен, кроме одной лампочки на кухонной вытяжке, и в квартире царили мрак и тишина. Зайон явно лег спать или притворился, на тот случай если я вздумаю привести Мику. Это было невероятно мило с его стороны, зато я занервничала. Всякие сомнения в том, зачем я притащила сюда Мику, развеялись.
Чтобы скрыть замешательство, я полезла в холодильник.
– Хочешь выпить? – Я открыла бутылку воды и выпила половину залпом.
Тут он оказался позади меня и положил мне руки на плечи, его пальцы заскользили по телу. Холодок пробежал у меня по спине, и я поставила бутылку на место и закрыла дверцу. Он развернул меня к себе и прижал к дверце холодильника. Он поцеловал меня, забравшись языком так глубоко, что у меня подкосились ноги. Я взяла его за руку и повела в спальню.
У него была с собой тканевая сумка для документов, почти такая, в какой раньше носили лекарства солдаты. Я подумала, не носит ли он с собой запасную одежду. И еще я подумала, как часто он ложился с девушкой в постель после концерта именно таким образом.