Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ладно у тебя выходит.
Волхв неслышно ступил на пёстрый иастейский ковёр. Взял у вернувшегося домового поленце, без ножа, одними лишь чарами, высек из сыроватого дерева длинную тонкую щепку и зажёг играючи. Яр погасил волшебное пламя. Старик без нужды его похвалил; стало быть, неспокойно на Драгановой душе.
– Всё над свитками сидишь? – ворчливо спросил волхв, устраивая лучину в большом светце. К Яру он стоял спиной. – Много ли вызнал?
– Немного, – честно ответил Яр. – Что здесь писано, ты мне уже рассказывал.
Драган хмыкнул.
– Так, может, бросишь? Чего время терять?
– Вдруг там ещё такое написано, чего я не знаю?
Старик вздохнул. Сбросил с плеч плащ – добротное хёккарское сукно набрякло влагой и жалко свисало из его рук – и всучил домовому. Тяжело опустился на лавку. Сапоги у него были перемазаны жирной чёрной грязью.
– Хочешь ли поглядеть, что за краем мира лежит?
– Не хочу, – Яр тоже уселся, но поодаль от наставника, у стола с неубранным свитком. – Ещё на мир не нагляделся.
– Врёшь.
– Не вру. И не боюсь. Вот волхвом стану – тогда уж…
Он смолк под насмешливым взглядом Драгана. Старый волхв, уж конечно, насквозь его видит, нарочно испытывает. За долгую зиму Яр не успел ещё свыкнуться с принесёнными клятвами. Сперва он засел за ненавистные прежде свитки, чтоб ненароком чего не натворить; потом, когда стал понимать, как мало знает, сам испугался своего невежества и принялся жадно читать всё, что нашлось у Драгана. Сделал только хуже. Оказалось, в мире столько всего, что за всю жизнь не охватить взглядом, не достигнуть мыслью; так на что уходить за холодную черту, за которой одни боги ведают, что творится?
– Вот и славно, раз не боишься, – задумчиво сказал волхв. – Стало быть, по моему слову сумеешь шагнуть.
– Может, и сумею, – буркнул Яр. – Да зачем?
– То мне видней. Поклянись-ка мне, что сделаешь, как я скажу.
Яр поневоле отпрянул. Клятву дать? Вот так запросто?
– Уж не пугайся. Разве я когда желал тебе зла? – Драган усмехнулся в усы. – Веление же моё такое: как придёт пора, ты холодную черту переступишь и за нею пробудешь две сотни дней, ни днём меньше, но, может статься, выйдет и больше. Там, на другой стороне, встретит тебя давняя моя знакомица. Во всём её слушайся и речам её внимай, потому как волхвицы мудрее я за всю жизнь свою не видал.
– А ты что же – не пойдёшь со мной?
– Не пойду, – волхв качнул седой головой. Будто бы печально – а может, то просто помстилось. – Мне Ильгоду покинуть не можно. Кому ж тогда о людях её радеть?
Яр отвёл взгляд, чтоб наставник не увидал в нём страха. Одному через холодную черту! То как же? Для чего?
– Что ж ты? Духу не хватает?
– Хватает, – запальчиво возразил Яр. – Клясться не хочу.
– Отчего?
– А вдруг передумаю до тех пор? Ты, может, через долгие лета скажешь, что пора пришла.
– Не через долгие, – проговорил волхв. – Клятва для того и нужна, чтоб не передумал. Да ещё – чтоб к запретам привыкал скорее. Давай-ка руку.
Своё слово старик сдержал. Месяц едва успел нарасти до половины, когда Драган, выглянув поутру в окно, положил перед учеником туго стянутый ниткой свиток берёсты и сказал:
– Пойдём, малец. Пора клятву исполнять.
Яр вскочил из-за стола. Сердце заколотилось разом так, что, кажется, слыхать по всем Ясновым лесам. Он-то думал – лето пройдёт, да, может, и не одно, а тут вдруг…
– Как же?.. – неловко проронил он и сам на себя рассердился за испуг. – Почему теперь? Случилось что?
– Ты слыхал, что говорю? Пойдём, покуда клятва твоя спит. Долго станешь отказываться – выйдет, будто ослушаться решил.
Волхв не дал ни набрать про запас вещей, ни подумать, что надобно сделать напоследок. Две сотни дней – то немало! Как тут всё будет, когда придёт пора возвращаться? Забудется недочитанный свиток – с собою Драган не дал его взять. Минуют лето и осень, настанет и войдёт в силу зима. Снова станут малы в плечах старые рубашки. А ещё что – одним богам ведомо… Послушно ступая следом за наставником, Яр украдкой оглядел перемотанную ниткой берёсту. Драган наказал отдать её неведомой волхвице, а самому носа не совать. Что ж там? Приветное слово? Про него что? Хоть подглядеть бы на внутренней стороне, да не видать ничего…
То был другой край мира – не тот, что близ Заречья. Лес вокруг стоял незнакомый, тёмный, хоть и вовсю горело в небе раннее утро. Драган шагал размеренно, говорил важные, мудрые слова; Яр едва слушал. Он давно уж отвык мёрзнуть, а сейчас с трудом удавалось не дрожать. Черта лежала впереди; зов её звенел в ушах громче прежнего, манил и влёк, как неживые своими чарами влекут живых на погибель. Но против неживых-то волшба надёжно
