блокнот, извлёк из телефона аккумулятор, разломал сим-карту, а сам аппарат сунул в карман в разобранном виде. Скоро кто-то будет изучать файл с моими треками и увидит, что последний раз мой телефон регистрировался близ урочища Аркаим.

Шансы, что телефон Эдика до сих пор там же, я оценил как 50 на 50. Сильных дождей с тех пор не было, и по зоне ходит не так много людей. Но если его забрала росатомовская охрана или тот, кто мог сопровождать Эдика, шансов вернуть аппарат почти не было.

Стоит ли рисковать? А что остаётся? Ехать в Челябинск с пустыми руками и сдаваться следкому, который сшил дело на основании подложных улик?

А ирония в том, что Эдик, возможно, и не был убит. Может быть, он схватил высокую дозу радиации, напоровшись на сильный очаг внутри зоны — этакая смерть с претензией на премию Дарвина. Отец рассказывал мне, как иногда безобидная с виду опора ЛЭП или старый трактор обладали такой мощностью излучения, что прислонившийся к ним человек получал мгновенный ожог. Даже если в телефоне Эдика не будет ничего, что указывало бы на убийцу или заказчика, какое-нибудь из приложений сохранило его маршрут. Телефон мне жизненно необходим.

Я собирался пойти к полицейским и попросить у них помощи с освобождением машины, но вдруг сообразил, что живу теперь в новой реальности, где не могу сверкать корочками и требовать содействия полиции. Если они получили ориентировки, я поеду домой совсем на другом транспорте.

Поэтому я направился к лагерю праноедов, которые приехали на пяти или шести машинах. Они завтракали, сидя вокруг костра. Кто-то уже малевал антивоенный плакат. Когда я подошёл, они посмотрели тихо и безрадостно.

— Елисей, — позвал я. — Разговор есть.

Он отложил в сторону котелок. Кто-то из девчонок шептал ему в спину: «Не ходи, дурак!», но он отмахнулся.

Когда мы отошли, я спросил:

— Вопрос первый: кто у вас при машине и водит нормально?

— Я, например, — ответил он и кивнул на синий старющий «Опель Омега», который почти лежал в траве: казалось, он вообще врос в землю.

— Ты же пешком пришёл? — удивился я.

— Друзья пригнали. Машина моя.

«Опель» не выглядел автомобилем, способным проехать 600 километров, но мне было не до выбора. Зато меньше посвящённых.

— Ладно, — кивнул я. — Теперь ты называешься цену — я соглашаюсь. Задача следующая: мы с тобой едем стремглав к зоне, ты помогаешь мне добираться до места, которое я укажу, потом сразу назад. Если поторопимся, завтра к утру уже будем в Челябинске. Идёт?

Отраднов смотрел молча.

— Ну, чего застыл? — всколыхнул его я. — Сколько по деньгам? Говори, не стесняйся.

— По деньгам где-то 500 долларов, — ответил он. — Дело не в этом: без подготовки нельзя. Это же зона. Одежда нужна, обувь, дозиметры. Вы же не пойдёте в своих кедах.

— Всё по дороге купим, за это не переживай. Смотри, за срочность плачу сразу две штуки долларов плюс бензин и вся мелочёвка.

— А что за точка?

Я показал координаты. Отраднов вбил их в свой смартфон и поморщился.

— Это сложное место: тут по дороге охрана ездит, а здесь пустыри, с которых в жару пылью дует. Мы туда обычно не ходим.

Я достал из бумажника все наличные: получилось 12 тысяч.

— На, это аванс, — сказал я. — Остальное по дороге снимем.

Я ждал его у машины, сев на землю со стороны реки, чтобы не отсвечивать. Передо мной до самого берега расстилалось поле. Ветер чесал длинные травы. Жужжали мухи. Дым от костра спускался к воде и сладко пахнул свободой, которую я рисковал потерять. Я подумал, что если меня посадят, то мне будет не хватать именно того, что я вижу сейчас: неба, трав, оводов…

Щёлкнул замок автомобиля. Я поднялся и увидел Лиса, навьюченного двумя рюкзаками, и Кэрол. На ней был всё та же рубашка, но трико она сменила на шорты, надела кепку и стала похожа на бойскаута.

Я не стал спорить с Отрадновым: хочет он прокатить свою девчонку — какая, в сущности, разница?

— Она не помешает, — буркнул он, забрасывая рюкзаки в багажник.

У Кэрол был всё тот же рюкзак из джинсовой ткани, украшенный теперь пацифисткой наклейкой. Сбоку болтался брелок в форме бежевого мишки.

— Я уже была в зоне, — сказала Кэрол с вызовом, словно я её об этом спрашивал. — И хожу я быстро.

— Ладно, — ответил я и жестом попросил у неё рюкзак.

Она ответила удивлённым взглядом.

— Тест на доверие, — сказал я.

Она хмыкнула и отдала рюкзак мне. Я сунул руку, достал маячок и выбросил подальше в траву. Кэрол нахмурилась, но ничего не сказала. От её присутствия есть и плюс: сладкая парочка вызывает меньше подозрений гаишников.

Я сел на заднее сиденье с грязной ворсистой накидкой. Машина тронулась, дребезжа выхлопом и рыгая маслянистым дымом. Она ползла так неспешно, что я мысленно умножил путь надвое — такими темпами мы будем ехать сутки. Трава шипела под днищем, будто нас тащило по мели.

— А как же ваша машина? — спросила Кэрол.

— Парни потом заберут, — ответил я.

Мы обогнули палаточные лагери, на окраине которых полиция грузила в автозаки людей: то ли пьяных, то ли пацифистов-дебоширов. Ещё один уазик нёсся по полю нам наперерез, но вскоре повернул и уехал к лагерю.

Глава 4. Отшельник

Дорога успокаивала. Когда закончилась грунтовка и мы выбрались на разбитый асфальт, «Опель» побежал резвее, оставляя за собой сизую полоску дыма. В окне мелькали поля с мелкими цветами, сливавшимися в жёлто-зелёную пену. Таким же пёстрым казался грубый асфальт, лента которого раскручивалась нам навстречу всё быстрее. Местность поначалу была ровной, и дорога прорезала поля, как световой луч, но вскоре по бокам вспухли холмы и гребни предгорий, а асфальт выгнулся и заиграл гимнастической лентой. Контрастный свет прорисовывал пологие бока курганов. Светлые облака тянулись до самого горизонта и казались плоскими, как дети, прижавшиеся носами к стеклу. Иногда мы оказывались посреди пологих долин, где бескрайние небо и