22 июня! Нам не привыкать! Только теперь всё наоборот!

Я подошёл к ним вплотную:

— Панику прекратите! Чего вы друг друга накручиваете? Это не война, а освободительная войсковая операция. Это антитеррористические мероприятия, одобренные Советом безопасности. И не надо кудахтать: через три дня всё закончится, и будете дальше курить траву и бить в свои бубны.

— Я с тобой спорить не буду, — ответил Верещагин, выделяя слова «с тобой». — Беги в военкомат, очередь занимай. Там поди уже целый батальон таких, брить замаешься!

Я хотел врезать ему, но в этот момент из шатра вышла Кэрол с камуфляжной курткой Верещагина. Я взял у неё куртку и сунул в руки хозяину:

— На, пригодится от военкомата бегать.

Я зашагал к парковке, соображая, как лучше сейчас действовать.

Убийство Самушкина отходит на второй план. Я просто передам координаты обнаруженного телефона Эдика полиции и пусть они ищут его. Мне же нужно встретиться с Рыковановым и узнать его настрой: наверняка он уже думает о формировании бригады добровольцев для отправки на фронт. Мы как-то говорили об этом.

На ходу я проверял телефон. В мессенджере меня ждал файл с данными телефона Самушкина. Но рядом было ещё одно сообщение от абонента, которого я записал как «БратМ» — мой информатор в следственном комитете. Я остановился и увидел одно слово: «Осторожнее». К сообщению прилагался скан документа. Я открыл его и прочитал:

«Постановление о привлечении в качестве обвиняемого. Город Челябинск, 20 июня 2019 года. Следователь по особо важным делам Следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Челябинской области подполковник юстиции Самсонов А.С., рассмотрев материалы уголовного дела № 323491, установил: 8 июня 2019 года гражданин Шелехов К.М., реализуя преступный умысел, направленный на убийство гражданина Самушкина Э. К., совершил отравление указанного лица с помощью яда, содержащего радиоактивные изотопы, чем повлёк его гибель. Данное заключение подтверждается свидетельскими показаниями сотрудников службы безопасности холдинга «Чезар» Ибрагимова М.Д., Подгорнова К.А., Свиридова В.А., а также результатами обыска на рабочем месте подозреваемого, где в присутствии понятых был обнаружен контейнер (защищённый свинцовый) для перевозки колб с радиоактивными веществами.

Шелехов К.М. по месту работы характеризуется отрицательно, отличается неустойчивой психикой, страдает от неврологического заболевания — посттравматического стрессового расстройства. По версии следствия, Шелехов действовал по собственной инициативе, испытывая личную неприязнь к погибшему из-за политических убеждений. Таким образом, своими действия Шелехов К.М. совершил преступление, предусмотренное частью 2 (пункт «л») статьи 105 УК РФ, а именно убийство, то есть умышленное причинение смерти другому лицу. На основании изложенного и руководствуясь статьями 171 и 172 УПК РФ, постановил: привлечь Шелехова Кирилла Михайловича, 15.04.1976, зарегистрированного в городе Челябинске, улица Воровского, 15в, квартира 86 в качестве обвиняемого по данному уголовному делу, предъявив ему обвинение в совершении преступления, предусмотренного пунктом «л» части 2 статьи 105 УК РФ».

К сообщению прилагались другие документы, в числе которых — постановление от 21 июня об объявлении меня в розыск. Расторопность следователей, наверняка идущая в разрез с уголовно-процессуальным кодексом, говорила об одном: они уже всё решили.

Трава колыхалась у моих ног: я словно стоял в центре похмельного моря и плыл вместе с ним. Взгляд непроизвольно зафиксировался на полицейском кордоне на краю поля, и я машинально отвернулся и сел в траву, просматривая документы ещё раз. Фейк? Не похоже. Документы выглядят настоящими. Информатор меня не подводил. Это хорошо сдирижированная акция. Не удивлюсь, если мои портреты развешаны уже на каждом вокзале.

Уголовное дело возбудили накануне моего отъезда, в день ссоры с Подгорновым — он всё знал, был свидетелем обвинения, поэтому так бравировал в тот день. Почему меня не задержали сразу? Дали уйти? Или упустили по глупости? Может быть, им выгоднее Шелехов в бегах, ведь это автоматически служит признанием вины и не позволяет мне вынести сор из избы? Может быть, информатор прислал документы именно поэтому?

Я перечитывал бумаги снова и снова. Контейнер защищённый свинцовый для перевозки радиоактивных веществ… Вот же чушь! Стал бы я хранить в рабочем столе такую штуковину после убийства? Они не заморачивались с уликами: взяли типовой контейнер у службы радиометристов. Впрочем, будь я убийцей, наверное, использовал бы именно такой.

Ладно, спокойно. Сначала нужно понять, чего они боятся больше: что я сбегу или появлюсь?

Я набрал Рыкованову. Он некоторое время сопел в трубку, потом кашлянул и сказал:

— Да… Наломал ты дров, Кирюша.

— Анатолий Петрович, это не я. Вы же знаете!

— Я же знаю! — огрызнулся он. — Ты куда пропал-то? Тут люди ходят, вопросы к тебе имеются. Вот приезжай и расскажи им, как было.

— Анатолий Петрович, ну, вы сами в это верите? Да на кой чёрт мне убивать этого горлопана, да ещё такими гоблинскими методами? Для чего это нужно?

— А Астраханцев тебе для чего был нужен? Ты, Кирюша, если невиновен, то и не дымогань, приезжай и обсудим спокойно. А будешь бегать, мы тебя и за границей найдём. Ты меня знаешь. Ты лучше не дури, хорошо? Обстановка сильно изменилась. Нам этот «глухарь» сейчас не нужен, так что если невиновен: возвращайся и доказывай. Мы друг друга поняли?

— Поняли. Я вернусь. И не с пустыми руками!

Я ударил ногтем по экрану, сбрасывая вызов, и принялся просматривать файл с координатами телефона Самушкина. Их было немного: оператор фиксировал координаты телефона при звонках, а также при подключении к сети и отключении от неё. Сейчас телефон не был активен. Я скопировал в навигационную программу координаты последнего отключения — это случилось ранним утром 7 июня, в день после возвращения Самушкина в Челябинск. Фрагмент открывшейся карты состоял сплошь из зелёного цвета, но когда я уменьшил масштаб, стало ясно — точка находится внутри зоны, в треугольнике между Каслями, Мауком и озером Иртяш. До эпицентра взрыва было далеко: Озёрск и сама станция находились южнее в 20–30 километрах.

Последние вызовы на этот номер приходили от двух абонентов 6 июня, и координаты были теми же самыми: значит, телефон долго находился на одном месте перед отключением. Эдик мог потерять его, выбросить специально, либо же у него отобрали телефон и в указанном месте находился, например, пост охраны.

Я тщательно переписал все данные из файла и несколько важных номеров из своего списка контактов в