Оценив глаза-блюдца и выражение нежной физиономии в целом, старший Адалин незаметно поморщился: такими темпами сидеть в Розе юность не пожелает, возжаждет подвигов, и поминай, как звали.

Упырь надеялся, что Стударм — к вразумлению располагавший — отрока охолонит, сделает, по примеру прочих школяров, ленивым, неравнодушным к комфорту. Ничуть не бывало. Фладэрик не мог не признать, что часть вины лежит на нём самом. Кто, как не старший брат, с разъездов возвращаясь, развлекал «дитё» дорожными побасенками? Малыш-Радэрик, до ссылки в Стударм предоставленный заботам кастеляна, Мейнарта и смурных нянюшек, брата ждал пуще любых праздников. И восторгался им почти до неприличия. Упырь ожидал однажды обнаружить капище на задворках Адалина. Он не знал, что старый Ойон, кастелян фамильного замка, сочувствуя одинокому мальчишке, просто не счёл нужным поставить старшего господина в известность о странной находке.

— Где был, там теперь нету, — Фладэрик насмешливо потрепал шелковистую макушку.

— Расскажи! — полыхнули карие глаза.

Упырь подвязывал манжеты и искоса наблюдал.

— Ты не староват для сказочек, а, братишка?

— Фладэрик! — возмутился младший Адалин, потешно супя брови. Дулся отрок не хуже Позёмыша.

— Слыхал про такого, — отозвался старший и отошёл к узкому, разделенному рамой на цветные многоугольники окошку.

Внизу, на скате крыш соседних переходов, дырявых, ровно решето или острый сыр, в прорехах черепицы, собравших после дождя водоемы, плескались пегие воробьи и разжиревшие питомцы замковой голубятни. Состояние коронного имущества внушало опасения и тоску. Судя по виду, внешняя нарядность поддерживалась усилиями отнюдь не строителей и инженеров, а замковых мастеров иллюзии. Иных объяснений, почему вода скапливается в выбоинах разбитой кровли, а не проливается целительными грязевыми потоками на головы праздношатающихся холуев, Упырь сходу не придумал.

— Вот и мне расскажи, — радостно улыбнулся отрок. — Я тоже хочу послушать! Знаешь, что говорят? Что ты из самих Семи Ветров вернулся! И что Королева так довольна твоей службой, что сделает тебя советником!

Фладэрик, как раз собиравшийся от души посоветовать братцу меньше слушать досужей болтовни, насторожился. После окаянного «Птичника» прошло едва со свечу времени. Даже с учётом придворного проворства, информация трансмутировала слишком стремительно.

— Это кто такой осведомлённый? — будто невзначай удивился Упырь.

Радэрик, изрядно собой довольный, широко улыбался:

— Про советника — это уж давно, седмицы три как. А может, и в просинец58 ещё, Тидимир, тот, который из Визэндов… помнишь, у него дядя — Йондэл — в Канцелярии. Вот он говорил. Мол, тебя на то место прочат! — Отрок приосанился. А Фладэрик в раздумьях потёр свежевыбритый подбородок и кивнул. — А про Семь Ветров — это Гира, ну, Биртагир. Подслушал где-то.

— Вот ведь… улей, — пробормотал впечатлённый Адалин.

Того и гляди, Гуинхаррэна вперёд монархини со счетов спишут. Эзру при дворе любили немногим больше, чем «Ублюдскую Тварь Её Величества». Разумеется, тайно, напоказ Корсаку медово улыбаясь.

— Что? — не расслышал увлечённый смакованием грядущих почестей Радэрик.

— Ничего, — отмахнулся Упырь и присел в нише окна, с мимолётной тоской поглядев на счастливого брата. Радэрик уродился на удивление… правильным. Будто не для этого мира сочиняли. — Не был я в Семи Ветрах, только в Миридике. Проехался поперёк, столицу минуя.

— Ого! — пуще прежнего воспрянул брат. — А ещё где?

— На Враэрдэа, в Дор Гравэнне, в Ярьенне, в долине Окуня, в Ардуайне, на Дзедзнэ, в Иргибе, потом в Сердаград смотался. Всего понемногу… — Старший Адалин, припоминая, устало потёр переносицу. — С оборотнями из Лесного Пути побеседовал.

— Ты был в Диколесье… и в Непроходимье? — Радэрик невинно хлопал до одури честными глазами. И преданно улыбался без тени понимания во взоре.

Упырь вздохнул:

— В Непроходимье я не был. Так, кромкой обошёл. Пара их ребят живёт сейчас неподалёку от Русалочьего Затишья и Кхаркхелла. Тоже за Иргибой наблюдают.

— Но Кхаркхелл и Иргиба — это территория Миридика! — ужаснулся младший.

Фладэрик прищурился:

— Иргиба — нет. Пограничье, ещё во владении Озара. Отрок, что у тебя с картографией?

— О, всё отлично! — юность заполошно вспыхнула и донельзя смутилась. — Просто… Иргиба… там выжлецы!

— Выжлецы повсюду, — пожал плечами Упырь, пристально поглядев на багровевшего ушами брата. — А землеописанием пренебрегать не стоит. Даже если из Долины высовываться не собираешься.

— Я не пренебрегал! — воспротивился Радэрик. — И я собираюсь! Я с блеском выдержал испытания по всем дисциплинам!

— Угу, — кивнул не слишком впечатлённый старший Адалин. — Иначе тебя не допустили бы к Гоминиуму. Забудь, я всё понял…

— Нет! Брат! Серьёзно! Спроси у мэтра Каувица! У меня наилучшие результаты!

— И записная скромность, — Упырь снисходительно улыбнулся. — Не горячись. Я и не сомневаюсь в твоей старательности. Скорее, в добросовестности твоих мэтров. Итак?

— Итак? — повторил Радэрик. Обнажаемые завитыми локонами ушки по-прежнему предательски розовели. Младший робко, снизу вверх, точно нашкодивший щенок, косился на брата.

— Ты прекрасно сдал все дисциплины. С чем тебя и поздравляю. — Сварливую язвительность Упырь на время позабыл. Младший Адалин, оправив сбившуюся кружевную оборку, возлежавшую на груди веером, просиял. — А как насчёт гвардейского практикума? Тоже блеснул?

— Мэтр Лаэрвиль был очень доволен. А мэтр Каувиц и мэтр Таллэсэн сошлись во мнении, что мои результаты примечательны и, — отрок запнулся, вновь порозовел и смущённо зыркнул на вдумчиво, почти ласково улыбнувшегося брата, — и я очень на тебя похож!

— Упаси тебя Князья, — поморщился в ответ тот. — Мэтр Таллэсэн, выходит, одобрил? Помнится, прежде он бывал довольно суров.

…И, изобретательно сквернословя, сетовал на королевский указ, ограничивавший телесные наказания.

Радэрик, хорошо помнивший преподавательские методы, выразительно вздохнул и почесал гранёный нос:

— Справедливое воздаяние не может быть излишне суровым, — заученно, но не слишком убеждённо сообщил он потолку.

Фладэрик понимающе фыркнул:

— Лучше забудь этот бред. Мессир Талек Таллэсэн — неплохой наставник, но философ из него паршивый. Доктринёр и сектатор, к тому же, вспыльчивый не к месту, — Упырь пожал плечами и поднялся на ноги. — Ты молодец. Батюшка бы тобой гордился.

— Правда? — заметно опешил Радэрик, волевым усилием удержавшись на грани блаженного обморока. — Не шутишь? Серьёзно, брат?

— Вестимо, — усмехнулся тот. — Поглядим, что будет дальше.

— Угу! — радостно плеснул кудрями младший и тоже подскочил. — А ты куда? Нарочно рубаху такую надел? Ты собираешься куда-то?

— Чуть погодя, — снисходительно бросил старший Адалин. Неугомонные треволнения он по привычке игнорировал.

— А куда? — Радэрик затрепетал длиннющими ресницами.

— В даль… туманную и, возможно, прожорливую, — мрачно пошутил Упырь.

Глава 6. Быль и небыль

На оставленном слугами подносе медово-рыжее мерцание свечей сплетало новые узоры по чеканке кубков и румянило бока кувшинов. Упырь плеснул себе мятной воды, обернулся к брату и жестом предложил присоединиться. Радэрик, торопливый от восторга, неловко подхватил кубок, чуть не окропив содержимым старшего, и густо покраснел.