Эдвина чувствовала досаду и огорчение своей собеседницы, но что она могла сказать?

– Наверное, не только вы пришли к выводу, что пропавших людей похитили. Но вы правы, кто их похитил и зачем – по-прежнему тайна.

Миссис Шербрук опустила плечи:

– Я все время напоминаю себе, что надо написать родственникам Кэтрин, и все время откладываю письмо. Вопреки всему, я надеюсь… но после ее исчезновения прошло уже несколько месяцев, а мы так ничего и не слышали. – Глядя невидящим взглядом перед собой, миссис Шербрук тяжело вздохнула и выпрямилась. – Скоро мне придется им написать.

Эдвина прекрасно понимала состояние миссис Шербрук; правда, сама она никогда не мирилась с собственной беспомощностью. Может быть, все дело в том, что она – дочь герцога. Она привыкла сама принимать решения и требовать ответа от других.

– Леди Эдвина! Мы здесь! – окликнула ее миссис Куинн из редеющей толпы и указала на кареты: – Миледи, леди Холбрук собирается уезжать!

Эдвина подавила вздох и встала. Когда миссис Шербрук тоже встала, Эдвина взяла ее руку и слегка сжала:

– Спасибо, что рассказали про Кэтрин!

Миссис Шербрук кивнула, испуганно выдернула руку и неловко присела. Выпрямившись, она сказала:

– Если вы что-нибудь узнаете…

– Непременно вам сообщу. – Склонив голову, Эдвина отошла от миссис Шербрук. Глядя, как остальные дамы рассаживаются по экипажам, Эдвина подошла к карете леди Холбрук, готовясь к неприятной поездке. Леди Холбрук наверняка будет расспрашивать, каково ее мнение о проповеди Обо Ундото, а ей совсем не хотелось высказывать свою точку зрения.

– По крайней мере, я кое-что узнала, – изобразив улыбку, она мысленно надела на себя непроницаемые доспехи, которые всегда помогали ей в обществе; Биллингс распахнул перед ней дверцу, и она забралась в карету, где ее уже ждали ее спутницы.

Устроившись рядом с леди Холбрук, она посмотрела на всех ясным взглядом.

– Как вы мне и говорили, представление действительно оказалось весьма занимательным! – Она села поудобнее; если ей повезет, восторженные восклицания и отзывы продлятся всю дорогу до Тауэр-Хилл.

Деклан провел почти весь вечер, бродя по всевозможным местам вокруг форта Торнтон, в европейском квартале и в окрестностях Тауэр-Хилл, где мог столоваться холостой джентльмен, служивший при губернаторе.

В таком поселении, как Фритаун, европейцев, не служивших ни в армии, ни во флоте, было сравнительно мало; их замечали. Хотя у Деклана не было примет Хиллсайта, он знал его возраст, знал, где тот служил и сколько времени пробыл во Фритауне. Он считал, что сведений должно хватить для того, чтобы напасть на его след.

После того как поиски на Тауэр-Хилл не увенчались успехом, Деклан думал навести справки в конторе губернатора, которая располагалась в форте, но понимал: его узнают, как только он там покажется, а учитывая живой интерес, какой вызвал его рассказ об определенных слухах, любые заданные им вопросы будут замечены и переданы дальше.

А Волверстоун и Мелвилл подчеркнули, что не доверяют никому из приближенных губернатора.

Деклан решил, что еще не дошел до отчаяния, чтобы действовать вопреки здравому смыслу, и продолжил поиски у подножия холма. Не теша себя напрасными надеждами в связи с Хиллсайтом и уже думая о том, каким будет его следующий шаг, он вернулся в таверну, где договорился встретиться со своими людьми.

Хватило одного взгляда на радостное лицо Апшо, чтобы его уныние рассеялось.

– Что вы узнали?

Хиггинс и Мартин жестами велели Апшо «поскорее приступать к делу».

Апшо разве что не подпрыгивал на месте:

– Судя по всему, он обедал в одном трактире рядом с таможней. Обычно сидел за столом у окна и за едой наблюдал за тем, как мимо проходят люди. Конечно, хозяйка заведения не знает, как его звали, но уверяет, что он приехал недавно, а работал в форте, при губернаторе. Больше он ничего ей о себе не рассказывал.

– Превосходно! – Деклан подумал: следовало бы знать, что агент Волверстоуна не теряет бдительности ни в форте, ни в портовых тавернах. – А не знает ли хозяйка, где он снимал жилье?

– Нет… то есть он не говорил ей, где живет, но однажды она заметила его на улице, невдалеке от своего трактира; у нее на глазах он достал ключ от американского замка, отпер дверь и вошел в дом. Она показала мне дверь; объяснила, что комнату сдает портной. Там и жил тот, кто нам нужен.

Деклан хлопнул Апшо по плечу:

– Молодец! Скоро станете боцманом!

Эта фраза стала расхожей шуткой среди его экипажа: разумеется, никто и представить себе не мог, что Гримсби сменят.

– Может, нам сходить туда и осмотреться? – спросил Хиггинс.

Подумав, Деклан ответил:

– Мы сходим туда, но мне нужно, чтобы вы держались сзади. Я расскажу хозяину, что меня прислали на смену Хиллсайту, и я хочу проверить, не оставил ли он чего-нибудь в своей комнате. Будет лучше, если нас с вами не увидят вместе, но вы можете подождать снаружи, пока я не выясню все, что можно.

Они подчинились и ждали на другой стороне улицы в квартале от нужного места, чтобы их не было видно из окна небольшого портняжного ателье, над которым, очевидно, жил Хиллсайт.

Старый портной, хозяин комнаты, без лишних вопросов поверил Деклану; он с готовностью отпер наружную дверь и проводил его наверх, в комнату жильца. Хиллсайт заплатил ему вперед за три месяца, поэтому портной не стал трогать его вещи. Кроме того, он подтвердил, что никто не расспрашивал его о жильце.

Обстановка в комнате Хиллсайта оказалась спартанской. В ней находились кровать, узкий платяной шкаф, небольшой книжный шкаф, письменный стол перед единственным окном, кресло с прямой спинкой и дорожный сундук, стоявший сбоку от двери. Бегло оглядевшись, Деклан заметил на умывальнике щетки и бритвенный прибор.

Он тоже рассчитывал, что скоро вернется домой.

Деклан подошел к столу. На нем не было никаких бумаг; в столе он не обнаружил ящика, в котором можно было что-нибудь спрятать. Понимая, что портной стоит на пороге и наблюдает за ним, Деклан подошел к платяному шкафу и открыл дверцу. Он бегло просматривал содержимое, и вдруг холодок пробежал у него по спине.

Один парадный сюртук, вешалка с парой брюк на перекладине, пустая вешалка, еще одна с запасной рубашкой – сверху все выглядело аккуратно. Зато на нижней полке, где стояли вечерние туфли Хиллсайта, пара ношеных сапог и домашние туфли, царил полный беспорядок.

Деклан заставил себя сделать вид, будто он ищет бумаги, за которыми, как он объяснил портному, его прислали. Потом он закрыл шкаф и проследовал к сундуку. Судя по беглому осмотру, его также тщательно обыскивали.

Он опустил крышку сундука и, тяжело вздохнув, повернулся к хозяину комнаты:

– Что ж, я действовал наугад, но, судя по всему, никаких бумаг он дома не держал.