— Садитесь, — махнул рукой Президент. — Какиерекомендации у других министерств?

— Наши специалисты уже работают, — доложил тяжелоподнявшийся министр обороны, — мы передали сообщение всем военным атташе.Готовы задействовать возможности Генштаба, Главного разведывательногоуправления. При Генштабе создан аналитический центр, который отслеживаетинформацию, поступающую со всего мира. Пока никаких тревожных сигналов мы неимеем.

— Мы предупредим все наши посольства, вставил министриностранных дел, — чтобы сотрудники наших представительств тожеотслеживали любую информацию по этому вопросу.

— В нашем министерстве создана особая группа, —доложил министр по чрезвычайным ситуациям, — люди готовы вылететь попервому сигналу.

Президент мерно кивал, словно соглашясь с каждым их словом.Он отрешенно смотрел перед собой, ожидая, когда выступит каждый изприсутствующих.

— В Службе внешней разведки мы собираем тех, ктоработал с подобными зарядами, — доложил руководитель разведки, —попытаемся дать их общие рекомендации по этой проблеме.

— Общие рекомендации, — грозно повторил Президент, —все у нас вот так. Общие рекомендации. Ясно одно — перед нами возникла оченьсерьезная проблема. И уже несколько дней мы не можем ее решить. И ни у кого нетсерьезных предложений.

Все молчали.

— Простите, — сказал вдруг Манюков, вставая.Президент кивнул, разрешая ему говорить.

— Мне кажется, что мы должны признать наличие проблемыи заявить о ней международному сообществу, — сказал, чуть запинаясь,Манюков.

— Нет, — решительно возразил министр иностранныхдел, — американцы знают о существовании у нас такого оружия. Наверно,знают и некоторые другие государства. Но ни мы, ни они официально никогда непризнавали наличия такого оружия. Если мы признаем его существование, то этобудет не только наша проблема. Это придаст многим странам импульс к созданиюподобного оружия.

— Правильно, — решительно поддержал его министробороны, — сейчас многие страны сдерживает отсутствие у них ракетногопотенциала. А если будет доказана принципиальная возможность создания подобнойядерной мини-бомбы, то контроль за вооружениями будет невозможен. Этого делатьнельзя.

Манюков испуганно молчал. Он не ожидал подобной нервнойреакции министров. Президент согласно наклонил голову.

— Правильно, — сказал он, — не нужно покасообщать всему миру о наших проблемах. Как ваша комиссия? Они уже закончилисвою работу? — спросил он у директора ФСБ.

— Нет, — сразу поднялся тот, — они ещеработают. Сегодня ночью к ним вылетел еще один эксперт. Он бывший аналитик ООН,и мы рассчитываем на его помощь.

— Хорошо, — кивнул Президент, — но учтите,что у вас мало времени. Я отложил свой отпуск и остаюсь в Москве до тех пор,пока не будут улажены все проблемы. Мы обязательно должны решить ихсамостоятельно. Почему вы не можете найти своего военнослужащего? — строгопосмотрел он на министра обороны. — Если он дезертир, то его всегда можнонайти. Куда он мог сбежать?

— Мы его найдем, — решительно ответил министр.

— Сколько времени вам нужно? Министр обороны посмотрелна остальных, нерешительно вздохнул и попросил:

— Три дня.

— Хорошо. Три дня, — согласился Президент. —А вам сколько нужно? — обратился он к директору ФСБ. — За два месяцаничего не смогли сделать, даже не узнали, что у вас под носом произошлохищение, — пробормотал он раздраженно.

— Мы делаем все, что можем.

— Сколько вам нужно, чтобы решить ваши проблемы? —повысил голос Президент.

И директор понял, что он обязан назвать срок. Все замерли.Все молча ждали, когда он назовет какую-нибудь цифру. Любая цифра быланереальной, это понимали все. И все сознавали, что он должен что-то сказать. Онне имеет права молчать.

— Десять дней, — наконец выдавил директор, —нам нужно десять дней.

Президент, тоже понявший, что любой срок будет нереален, ужепожалел о своем вопросе. Но он был задан, и срок назван.

— Хорошо, — вздохнул Президент, — пусть будетдесять дней.

Он прилетел в Чогунаш вечером девятого августа. Особенностиперелета с запада на восток таковы, что ко времени, проведенному в полете,нужно прибавлять и реально прошедшее время. Ведь Земля вращается. В результате,вылетев в ночь с восьмого на девятое и сделав три пересадки, Дронго прилетел вЧогунаш девятого вечером.

Он не любил самолетов. Более того, он даже боялся этихревущих громадин, которые, по его мнению, вопреки всяким законам притяжениявзлетали в небо, преодолевая тысячи километров. Умом он понимал, как этопроисходит, но все равно не очень любил летать в самолетах. Однако приходилоськаждый раз садиться в разные типы летательных аппаратов и снова и снова подниматьсяв воздух.

Несмотря на тяжелый перелет, он не отправился спать, а решилпоговорить с офицерами, проводившими расследование в Центре. Генерал Земсков,узнавший о прибытии непонятного штатского эксперта с неясно очерченным кругомполномочий, даже не стал встречаться с ним. По его примеру генерал Ерошенкотакже уклонился от встречи. Кроме того, у него были свои проблемы. Министробороны в ультимативной форме приказал разыскать исчезнувшего Мукашевича,достать его хоть из-под земли. Были подняты войска округа, оповещены всесоседние области, переданы сообщения в Министерство внутренних дел. Ильинзанимался координацией поисков, а Левитин, узнавший, что Земсков отказалсяпринимать приехавшего эксперта, тоже сослался на занятость.

Они действительно были очень заняты. Предстояла проверкадвадцати четырех человек, один из которых — руководитель лаборатории, гдеработали погибшие сотрудники, — вызывал наиболее пристальный интересЛевитина. Несмотря на возражения полковника Машкова, он отстранил от работы Шарифоваи весь день обстоятельно допрашивал его, призвав на помощь прокурора.

Именно поэтому получилось так, что Дронго сидел в столовой вдвенадцатом часу вечера и ужинал в гордом одиночестве, когда туда вошелполковник Машков.

— Добрый вечер, — сказал он, с некоторымлюбопытством взглянув на Дронго.

— Здравствуйте, — Дронго продолжал есть.

— Можно присесть? — спросил, улыбаясь, полковник.

— Садитесь, — кивнул Дронго, — кажется, вашеруководство не очень склонно встречаться со мной. Вы, по-моему, как и я, не абориген.

— С чего вы взяли? — заинтересовался Машков.

— Когда вы входили, то открыли дверь и осмотрелись, какобычно делает человек, не знающий, работает ли в столь поздний час столовая.Кажется, у вас тоже много работы.

— Верно, — рассмеялся его собеседник ипредставился: — Полковник Машков. А вы можете не называть себя. Я уже знаю, чток нам в Центр прилетел Дронго. Так, кажется, вас называют по всему миру. К томуже вас трудно не узнать.