– Спасибо тебе за эти слова, Баркли. Я это ценю.

Но она не уточнила, прав он или нет.

Решив подумать над этим позже, Баркли проглотил дальнейшие вопросы и убежал к Виоле.

– Я всё собрал! – сообщил он, демонстрируя ей кислизняка.

Но Абель выглядел огорчённым донельзя.

– А мой кислизняк пропал!

Баркли на секунду заподозрил, что они случайно поменялись сумками, но это было невозможно. Брат с сестрой нашли своих кислизняков уже после того, как Баркли попал в ловушку Сорена, а после возвращения он в глаза не видел сумку Абеля. И Руна не могла ему ничего подложить, он бы заметил.

Абелю потребовался сытный обед и пара кружек грушёвки, чтобы перестать хандрить, но до объявления результатов всё равно оставалось ещё далеко. Лишь несколько часов спустя, после того как рану на плече Баркли зашили, а бок Корня обработали заживляющим составом, четвёрка друзей отправилась к отделению Гильдии.

– Этель, ты на первом месте! – воскликнула Виола.

Этель просияла.

– Но мы с Абелем вернулись далеко не первыми.

– Но ты стала одной из немногих, собравших все предметы. Абель, ты седьмой… Это всё равно отличный результат. И, Баркли! Ты…

Но Баркли уже и сам нашёл своё имя. Он знал, что должен радоваться. Ну, или, по крайней мере, вздохнуть с облегчением. Но вместо этого у него в животе будто встал ком.

– Второй?! – во весь голос спросил Абель. – Ты явно пришёлся по душе прокторам, Баркли.

– На него напали, – сухо напомнила Виола. – И он тоже собрал все предметы.

Но уже было поздно. Другие участники, пришедшие узнать свой результат, обратили на Баркли яростные взгляды.

– Разве это не считается мухлежом?

– У него всё-таки мифическое чудище.

– Тэдж однозначно заслуживает большего, чем третье место.

Виола осуждающе сощурилась на Абеля.

– Ну ты просто молодец!

Не слушая его невнятные извинения, она потащила Баркли из бурлящей желчью толпы.

Но Баркли отказался возвращаться вместе со всеми в гостиницу, чтобы обсудить прошедший экзамен. Вместо этого он отправился в знакомую рощу и выпустил Корня. Ему необходимо было тщательно обдумать случившееся в Лесу, потому что после этого между ними определённо что-то изменилось.

А вот и доказательство: когда он призвал ветер, тот аккуратно и точно сбил сосновую шишку с пня.

Баркли победно воскликнул и вскинул руку в воздух. Корень гавкнул, будто говоря: «Отлично! У тебя получилось!»

Распираемый гордостью, Баркли опустился рядом с ним на колени и погладил люфтхунда по спине. Тот довольно замотал хвостом.

– Теперь я понимаю, что ты пытался мне сказать. Ты выбрал меня, потому что мы одинаковые. Мы оба одиноки. А ещё быстрые, умные и дикие. И мы можем…

Вся его радость в один момент улетучилась. Перед глазами встали родители, последнее воспоминание о них, самое ужасное, о котором Баркли запрещал себе думать. Как земля содрогалась от каждого могучего шага. Как его завалило балками, и он ничего не мог видеть. Но мог слышать. Рёв Гравальдора. Крики папы. И молчание мамы, не откликающейся на его зов.

Баркли не мог быть чудологом Корня. Он не должен был иметь ничего общего с чудищами.

– Нет, – прошептал он себе под нос. – Я вернусь домой.

Он призвал Корня назад в метку, ушёл из рощи и не возвращался туда всю следующую неделю до начала третьего экзамена.

Глава 19

Несмотря на рану, Баркли делал всё возможное, чтобы подготовиться к финальному экзамену. Он изучал отмеченные Виолой темы. Пил в больших количествах лечи-молоко, заживи-сок и другие настойки, не вызывающие у него ни малейшего доверия, но обещающие залечить плечо и восстановить силы.

Но чего он не делал, так это никаким образом не практиковал магию. Неважно, что они с Корнем спасли друг друга в Лесу или что Корень выбрал Баркли, никому не нужного сироту. Неважно, что Баркли начинало слегка подташнивать от угрызений совести всякий раз, когда он думал о скованном меткой люфтхунде. Неважно, что его магия казалась ему чем-то совершенно естественным и дарила ощущение свободы. Баркли решил. На экзамене он сделает всё, что в его силах, а затем вернётся домой. И будь что будет.

Снег, выпавший во время бурана, успел за неделю растаять. Перед началом третьего экзамена Эрхарт собрал две сотни участников и шестьдесят шесть мастеров в центральном парке, единственном месте в городе, свободном от деревьев, а потому залитом солнечным светом. Посмотреть на заключительную часть Отбора собралось немало зрителей: они сидели на деревянных стульях и постеленных на сухой траве пледах. Рядом расположились лотки, продающие еду и напитки, – в воздухе стоял сладкий запах грушёвки.

Посреди парка толстой меловой линией был очерчен большой квадрат.

– Прокторами финального экзамена будем я и Сорен Рейкер, – объявил Эрхарт, и Баркли весь напрягся при виде выходящего из толпы Сорена с плетёной корзиной под мышкой. – Его суть проста. Но в то же время он будет самым продолжительным и займёт целую неделю.

Сердце Баркли, попытавшегося вообразить, что за экзамен может длиться столько времени, гулко забилось. Может, им прикажут пересечь Лес до Занудшира и назад? Отправиться на поиски чего-то редкого и могущественного, по пути преодолевая всё новые и страшные опасности? От Сорена стоило ожидать чего-то ужасного.

– В этой корзине, – взял слово Сорен, – лежат две сотни бумажек с вашими именами. Мы будем по очереди вытаскивать по паре бумажек, а вам придётся в бою один на один показать, на что вы способны. Победителем станет тот, кто первым добудет флаг оппонента, который будет повязан у вас на руке.

Он поднял над головой две изрядно потрёпанные полоски чёрной ткани.

– Матч также будет объявлен оконченным, если чудолог или чудище не смогут продолжать, если один из вас сдастся или заступит за границу поля. Какими способами вы будете побеждать – это мы оставляем на ваше усмотрение.

Толпа возбуждённо загалдела, со всех сторон звучали слова «дуэл» и «чемпионы», и голос Абеля гремел громче всех. Но все немедленно притихли, когда Эрхарт достал из корзины Сорена два первых листочка пергамента.

– Фергус Макивер! Этель Задер!

Этель подпрыгнула при звуках своего имени.

– Удачи! – с чувством пожелала Виола.

– Будь осторожна, – предупредил Баркли.

– Целься в глаза! – затараторил Абель. – Или…

Но его