– Хэмиш, слышишь? Просто шутка.

Наверное, поведение Хэмиша было единственным, на что могла бы пожаловаться Мерида во время этого путешествия. В тот день он уже один раз перепугался до смерти, когда Брионн внезапно выпрыгнул из кустов. Мальчик ехал на Духе, которого сложно было хоть чем-то вывести из равновесия, но он завопил так пронзительно, что пони поверил в несуществующую опасность и бросился наутёк. Мериде пришлось ловить его и вести обратно. Теперь Хэмиш ехал, сидя перед Фергусом на Сирисе, а Мерида привязала Духа к Мошке. Что было даже неплохо – они здорово набрали скорость, потому что теперь не нужно было постоянно останавливаться, чтобы убедиться, что Хэмиш держится в седле и управляется со своей лошадью. Были времена, когда Фергус мог рассердиться на сына, но за несколько лет он привык и смирился с тем, что Хэмиш есть Хэмиш.

Короткий список того, что пугало Хэмиша: абсолютно всё.

Хэмиш боялся темноты. Он боялся громких звуков. Он боялся горностаев и волков. Он боялся насекомых с жалом. Он боялся уховёрток, у которых на самом деле нет жала, но они выглядят так, будто есть. Он боялся, что шипы растений вопьются в кожу и останутся там. Он боялся, что еда застрянет в горле. Он боялся высоты. Он боялся глубоких водоёмов. Он боялся грома. Он боялся молний. Он боялся больших скоплений людей. Он боялся небольших групп людей. Он боялся Харриса.

И это Мерида ещё могла понять. Все эти мнимые опасности могли принести боль или каким-либо образом навредить ему. Она могла бы успокоить его при необходимости, объяснить, что всё это не так и страшно. Но Хэмиш боялся и того, что она никак не могла объяснить: таких понятий и ситуаций, которые не несли потенциальной угрозы. Он боялся третьей ступеньки на лестнице, ведущей в музыкальную гостиную, так что всегда её перепрыгивал. Он боялся доспехов, стоящих на балконе в тронном зале, поэтому всегда тихо поскуливал, если его просили что-нибудь оттуда принести. Он боялся того, что лебеди улетают с озера в конце лета непонятно куда, и прятался в своей комнате несколько дней после того, как они исчезали. Он боялся переворачивать последнюю страницу книги, поэтому не мог узнать, чем закончилась история, пока финал не прочтут ему вслух.

Мерида понятия не имела, как помочь справиться с такими страхами.

И что было особенно странно, он не всегда так боялся. Просто однажды начал пугаться. Мерида не могла вспомнить какого-то конкретного события, которое превратило её брата в такого ужасного трусишку. Его жизнь была настолько безопасной, что найти этим страхам какое-то разумное объяснение было совершенно невозможно.

Например, он ужасно боялся орлов.

Но его никогда не пытался схватить орёл.

– Папа, – заговорила Мерида, пока они мирно брели по тропе, ведущей на восток, – а когда мама перестала путешествовать?

– Что? – удивился Фергус. – Она много путешествует.

Мерида не удостоила эту ложь ответом.

– Твоя мама любит, чтобы всё было по высшему разряду, – наконец сказал Фергус. – В дороге такое сложно обеспечить.

– Но мы ездили с ней на горные пастбища, – запротестовала девушка. – Там о комфорте даже не слышали.

Фергус надолго замолчал. Отличительной чертой отца Мериды было то, что если он не мог сказать что-то громко, то предпочитал не говорить вовсе. Вместо этого он огляделся. Поудобнее усадил Хэмиша в седле перед собой. Почесал деревянную ногу, потом вспомнил, что потерял её много лет назад, и почесал другую. Пригладил бороду. И наконец произнёс:

– Наверное, Элинор просто забыла, как любила путешествия. Бывает, увязаешь в своих привычках.

– Хэйм, и с тобой так произошло? – спросила Мерида. – Ты увяз в страхах?

Хэмиш удивлённо заморгал, выглядывая из-за отцовских рук. Он никогда не задумывался о том, что с ним происходит, и привык настолько, что не видел причины стыдиться своего страха. Он стал его сущностью.

Мерида хотела всё-таки вывести брата на разговор, но тут обратила внимание, как настороженно напряглись уши Мошки. Она обернулась и поняла, что Дух тоже волнуется. Он оглядывался по сторонам и перебирал копытами, будто готовился пуститься вскачь. Дух был из тех лошадей, что думают исключительно о том, чтобы набить рот травой, а тратить силы на галоп без какой-либо причины он уж точно не стал бы.

Из леса донеслись шелест крыльев и крики птиц, которые резко сорвались с веток деревьев.

Шерсть Брионна встала дыбом. Его глаза, которые так редко были направлены в одну сторону, не отрываясь смотрели в лес.

– Папа, – тихо позвала Мерида.

– Я тоже заметил, – сразу ответил он.

– Что? – испуганно спросил Хэмиш.

– Думаю, нам лучше...

– Да, – кивнул их отец. – Можешь отвязать Духа, он поскачет следом!

Фергус покрепче обхватил ногами каштановые бока Сириса, Мерида натянула поводья Мошки. И они бросились наутёк.

Из-за деревьев появилась стая волков.

* * *

Бытует ошибочное мнение, что волки чаще всего нападают зимой. Это объясняют тем, что в холодное время еды меньше, поэтому они становятся угрозой для людей. Но на самом деле гораздо хуже встретить стаю в погожий летний денёк, потому что в это время у волчиц появляются щенки, которых не только надо кормить, но и учить. А что может быть лучше одинокого путника, на котором можно показать волчатам, как надо охотиться?

Именно волки разорвали одного священника, а потом напали на парнишку, который искал укрытия в Данброхе и в благодарность оставил им настольную игру. Они же атаковали даму, которая ехала из Франции. Ей не удалось выбраться из леса живой, а её спутник еле смог унести ноги. После этого он, по словам Элинор, ушёл в монастырь, не в силах забыть увиденное. Благодаря опыту, а не страху Хэмиш угадал, что шрамы на лице Ферадаха оставил волк.

Некоторое время Фергус и другие короли по соседству объявляли награду за перебитых волков, и каждый год в конце лета в замок стягивались охотники, чтобы предъявить отрезанные хвосты. Мерида считала это варварством, пока однажды её саму не подкараулила стая. Волки и люди долгие столетия вели ожесточённую борьбу, и год от года расположение сил менялось – иногда верх одерживали одни, а иногда другие.

Поэтому Мерида и Фергус отлично понимали, что им нужно спасаться бегством.

В отличие от брехливых и глуповатых на вид собак, с которыми охотился Фергус, волки преследовали добычу почти беззвучно. Звери были очень хитры – они пытались разделить лошадей и увести их с тропы,