14 республик), а наоборот — республики больше получали, чем отдавали в «общий котел». Истинной метрополией была коммунистическая партноменклатура. Поэтому Россия беднела быстрее окраин, и счет за это должен быть выставлен предыдущему руководству, в том числе республиканскому.

Анализ показывал: у «Демократической России» не менее 310 твердых сторонников из общего числа 1060 депутатов. Аппарат КПСС мог так же твердо рассчитывать на поддержку 410–420 депутатов[56]. Еще около 300 человек колебались.

Арифметически расклад — не в нашу пользу. Но у «Демократической России» — единство и яркий, харизматичный, чрезвычайно популярный в народе лидер. У КПСС на Съезде нет такого лидера и такого единства. Наоборот, заметен раскол (почти поровну) между сторонниками обновленческой линии Горбачёва и консерваторами-«лигачевцами». Их взаимная неприязнь почти не уступала общей неприязни к демократам.

Нужно было добиться поддержки позиции «Демократической России» на Съезде большинством депутатов и, главное, обеспечить избрание Бориса Ельцина Председателем Верховного Совета РСФСР, то есть главой республики. На это, на переговоры, бросили все наши силы.

Львиный объем работы выполняли, конечно, Ельцин и его команда: Геннадий Бурбулис, Юрий Скоков, Гавриил Попов, Михаил Полторанин, Михаил Бочаров и другие. Депутаты и актив «Демократической России» играли вспомогательную роль. На мою долю пришлось не больше десятка встреч, проходивших, как правило, по одному сценарию. «Предложения, от которых нельзя отказаться», делались либо в гостинице «Россия», где размещались приехавшие со всех концов России депутаты, либо в кулуарах Большого Кремлевского дворца, где проходила работа съезда.

Вначале — разговор о взглядах Ельцина, его отношении к соответствующему региону/отрасли. Затем депутат спрашивал о возможности личной встречи с Ельциным. Этот запрос переадресовывался обычно помощнику Ельцина — Льву Суханову. Потом следовали вопросы бытовые: какие школы, какие детские сады в Москве получше, как жене устроиться на работу. Вот тут моя должность помощника председателя Моссовета была важна: собеседнику становилось ясно, что у демократов в Москве действительно есть властные ресурсы. Иногда мне и рта открывать не требовалось: содержательную часть переговоров вели другие. И только в нужный момент меня представляли: вот, дескать, Евгений Вадимович из Моссовета здесь именно для того, чтобы брать такие вопросы «на карандаш». А я, приняв глубокомысленный и важный вид, кивал: ну, это мы, конечно, решим. И, кстати, не сразу, но решали.

С кем вели переговоры? С военными, работниками органов внутренних дел, областными руководителями второго эшелона. Естественно, встает вопрос о нравственной стороне таких торгов. Говоря в целом — роль идеализма в российской политике быстро сокращалась, а личных бытовых и деловых интересов — возрастала.

Нужно только помнить, что такую обработку депутатов вели обе стороны. Поэтому решающую роль играла, конечно, открытая политическая борьба на Первом Съезде народных депутатов РСФСР, который начался 16 мая в Большом Кремлевском дворце (БКД). Почему там? Пастухи знают, как трудно разобрать два перемешавшихся стада. Так что Кремлевский Дворец съездов (КДС) оставили союзным депутатам, а российским отвели БКД.

В кулуарах кипели споры и переговоры. С каждым днем, особенно после каждого выступления Ельцина, крепло ощущение: берем верх. В интеллектуальном и организационном плане сторонники «Демократической России» — на две головы выше деградировавшего партаппарата. На улице этот оптимизм резко усиливался: Красная площадь, куда выходили депутаты по дороге в гостиницу «Россия», была запружена нашими сторонниками. Они аплодировали нашим и кричали «Позор!» сторонникам партаппарата. Конечно, это не могло не воздействовать на колеблющихся.

Но приходишь домой, видишь на трех каналах телевидения прямую трансляцию дискуссий депутатов — союзных, российских, московских — и понимаешь, что это опасный перебор. Людям не хватало хлеба, а «говорящие головы» — лучший способ вызвать стойкое отвращение к демократическим процедурам, демократии и демократам.

23 мая перешли к главному вопросу — выборам Председателя Верховного Совета.

В первом туре компартия выдвинула против Ельцина руководителя краснодарских коммунистов Ивана Полозкова. Он представлял наиболее реакционные силы в КПСС.

К тому моменту колеблющиеся стали переходить на нашу сторону. 25 мая в первом туре Ельцин набрал 497 голосов, а Полозков — 474.

Но для победы необходимы 50 % голосов плюс 1. То есть — 531.

По результатам второго тура, 26 мая, у Ельцина — уже 503 голоса, у Полозкова — 457. Значит, предстоит третий тур? Здесь важно отметить, что у Ельцина добавилось 6 голосов, а Полозков 17 голосов потерял.

И тогда, понимая, что время на нашей стороне, что каждый час и день добавит голосов Ельцину из лагеря колеблющихся, Горбачёв ввел в действие «план Б». Вопреки регламенту съезда (где ничего подобного не предусматривалось) было предложено провести новые выборы, но — исключив из списка кандидатов тех, кто не прошел в первых двух турах. Дескать, мы жертвуем Полозковым, вы — Ельциным.

Поскольку наблюдал все воочию, то хорошо помню, какого накала достигли страсти в зале заседаний. Депутаты от «Демократической России» не отходили от микрофонов, рвались в президиум, даже сходились с оппонентами в рукопашной, угрожали акциями протеста по всей стране.

Тут взял слово Борис Ельцин. Жестко, спокойно и уверенно потребовал от главы Центризбиркома Василия Казакова, который, как положено по закону, вел заседания, соблюдать установленный регламент. Казаков испугался персональной ответственности, вслед за ним как-то сникли, надломились и самые агрессивные противники Ельцина. Решили регистрировать всех желающих депутатов. Но Полозков взял самоотвод — вместо него выдвинули кандидатуру Александра Власова, председателя Совета министров РСФСР.

За стенами Кремля продолжала бурлить Красная площадь. «Демократическая Россия» организовала депутатам «коридор позора» от Спасской башни Кремля до гостиницы «Россия». Каждый из них знал, что дома, в своих городах и весях, им несдобровать, если пойдут против Ельцина.

28 мая на съезде выступил президент СССР Михаил Горбачёв. По общему мнению, слабо, уклончиво, хотя очевидно, что он желал предотвратить избрание Ельцина. Тон и смысл его речи настолько не попадали в нерв времени («дальше так жить нельзя»), что после его выступления наших сторонников прибыло.

29 мая Борис Ельцин, набрав 535 голосов, стал Председателем Верховного Совета РСФСР.

Так к двум опорам демократов власти в обеих столицах, Москве и Ленинграде, добавилась третья, главная — пост № 1 в Российской Федерации.

Борьба на съезде этим не закончилась. Партаппарату удалось перехватить инициативу при выборах Верховного Совета РСФСР (постоянно действующий орган из 255 человек) и его руководства (заместители Председателя, председатели палат — Совета Республики и Совета Национальностей), в формировании Конституционной комиссии. Многих представителей «Демократической России» забаллотировали, в частности, Татьяну Корягину, Льва Пономарева, Сергея Шахрая. Это ясно показало: съезд, не успев родиться, уже стал отставать от развития революции.

Желая заполучить «железобетонно своего» первого заместителя, Ельцин предложил на этот пост ничем не примечательного профессора экономики Руслана Хасбулатова. Его избираемость была обусловлена национальностью (чеченец), почти автоматически принесшей ему голоса многих депутатов из национально-территориальных субъектов — республик и областей. Шахрай, правда, сразу предупредил: «Вы еще с ним горя нахлебаетесь» — и