я должен бы ответить твердое "ни разу, нисколько, я вообще к женщинам в гареме не прикасался", но врать я ей не могу. Уж лучше горькая и неприятная правда, чем любая ложь между нами.

— Я... — я даже не сразу могу подобрать слова, чтобы признаться в том, в чем мне и самому теперь стыдно. — Вельма, все это на самом деле не имеет значения. Я делал это для спокойствия отца. Не стоит меня ревновать к этим женщинам. Они для меня ничего не значат. Ты веришь мне?

Я очень надеюсь на то, что Вельма найдет в себе силы перебороть свои эмоции и успокоиться. Но внутренне я уже, конечно же, готовлюсь к новому взрыву.

Вместо ответа девушка вдруг снова лукаво щурит взгляд, отступает назад и легонько запрыгивает прямо на стол, садясь на него и привлекая меня к себе.

— Поверю, если докажешь, — ее ловкие пальцы уже касаются застежек на моем камзоле.

— Разве ты не хочешь узнать, что я выяснил?..

— О, очень хочу… 

— Вельма… Прямо здесь?

Вместо ответа девушка привлекает меня к себе со страстным поцелуем.

***

Заходить в кабинет моего отца было весьма сложно для меня психологически. Я понимаю, что это нужно сделать, потому как там тоже могут быть какие-то зацепки, ведь он так долго искал камень жизни, а значит, все же мог что-то знать о нем. Так предположили мы с Вельмой в один из дней.

Я не бывал в покоях отца очень много лет — сначала он не пускал туда никого при жизни, а после его смерти я и сам не желал видеть ничего, столь тесно связанного с ним. На его жилую часть крыла и кабинет уже многие годы наложено негласное табу и запрет на посещение. Никто во дворе в моем присутствии даже не вспоминает имени прежнего короля, негласно предав его забвению. так что ни о каком посещении его покоев и речи быть не могло.

И вот теперь мне приходится туда отправляться самолично. да еще и вместе с Вельмой. Как я и ожидал, внутри темно, пыльно и царит жуткий беспорядок. Таков уж был мой отец — вокруг него всегда неумолимо творился хаос. И даже теперь, когда его уже давным-давно нет вживых, оказавшись в его комнате, я словно бы ощущаю его присутствие. На то, чтобы разыскать и зажечь свечи, ушло бы слишком много времени, поэтому я просто зажигаю магический огонек, поместив его под потолок.

Повсюду валяются какие-то бумаги, вещи, даже постель вся перевернута. Словно бы не было всех этих лет, а безумие прежнего короля осталось нетронутым, проникнув во все вокруг. А еще, из-за того, что я практически не бывал здесь при жизни, все кажется мне слишком незнакомым.

— Сомневаюсь, что мы найдем здесь что-то полезное, — удрученным голосом говорю я, поворачиваясь к Вельме.

Она же словно не собирается сдаваться. Осматривает все куда более внимательно, с внимательным прищуром.

— Обычно все важное храниться либо в столе, либо возле кровати, — невозмутимо отвечает она, направляясь к письменному столу, заваленным всяким хламом.

Мне даже не хочется думать, что я могу там найти. Зная своего отца, здесь могут храниться совсем нелицеприятные вещи. Вздохнув, я направляю магический огонек к столу, шагая вслед за Вельмой, чтобы хотя бы рассмотреть бумаги, что лежат на нем. Немного рассеянно копаюсь в них… На первый взгляд -- ничего, хоть немного связанного с магией. На мгновение коснувшись кончиками пальцев переносицы, чтобы собраться с мыслями, я замечаю висящий в углу над столом портрет рыжеволосой женщины. Странно, ее лицо на мгновение кажется мне знакомым… Словно бы я видел ее совсем глубоко в детстве. И что кажется совсем странным — из под локонов ее волос отчетливо торчат кончики эльфийских ушей. И это совершенно необъяснимо — зачем отцу держать в кабинете портрет какой-то эльфийки? Он ведь ненавидел эльфов всей душой. 

— Удивительно, но мне та женщина кажется знакомой, — кивков головы я указываю на портрет, вновь возвращая свое внимание бумагам, решая теперь заглянуть в ящики.

Вельма же, кажется, заинтересовывается портретом эльфийки куда больше меня, шагнув в его сторону и внимательно рассматривая.

— Я её знаю, — тихо и словно бы завороженно произносит она. — Это сестра моего отца. Кажется, Карей, если я не ошибаюсь… Но что её портрет делает в кабинете твоего отца?

В ящиках тоже царит беспорядок — там и курительные приспособления для наркотических веществ, и, кажется, сами этот наркотический, уже успевший истлеть, табак, и писчие принадлежности, и какие-то ножи, украшения, монеты, записки.. И только лишь когда я добираюсь до нижнего ящика, мое внимание привлекает то, что в нем царит идеальный порядок. 

— Может, портрет повесили позже его смерти? — высказываю я глупую догадку, хотя в этой ситуации любое предположение будет звучать глупо, — В качестве мести или шутки…

Выудив из ящика большую шкатулку и какой-то сверток, я освобождаю на столешнице место, чтобы продемонстрировать Вельме свою находку. Остается надеяться, что это будет хоть что-то полезное. 

— И кому это могло понадобиться? — усмехается принцесса, заинтересованно любуясь выуженными мной на свет таинственными предметами.

В шкатулке, на мое удивление, оказываются…письма. Десятки писем.

— Карей, говоришь… — задумчиво проговариваю я, прочитав надписи на конвертах. 

Все они подписаны именно этим именем. Примерно до середины — а ниже лежит стопка писем, подписанные “Леону”. Имя моего отца. 

Я выбираю конверт наугад, открывая его и выуживая на свет исписанный с двух сторон пергамент. Практически с первых строк понимаю, что читать подобное, нам, похоже, не следует… 

— Поверить не могу, — все так же тихо и серьезно говорю я, пробежавшись по строкам взглядом. — Похоже, у них был роман. Что с ней случилось?

— Я не знаю... — Вельма выглядит удивленной не меньше меня. — Айва рассказывала, что она умерла не своей смертью. Что-то там было связано с ребёнком… И с советом, который в то время отвечал за камень и за их хранителей. Но подробности она открывать отказывается. По крайней мере мне.

—Я думаю, что нам стоит с ней поговорить еще раз, — непонимание ситуации меня раздражает и я даже чуть повышаю тон, — Показав все это, — с этими словами я в сердцах бросаю письмо, что держу в руке, на стол. 

— Прочти его, — тихо просит Вельма.

— Я не могу, — честно отвечаю я.

Для меня это