Кармен, понимая, в каком состоянии находится дочь, старалась помочь, объясняя непонятные места. Наблюдая за занятиями мужа изо дня в день и помогая старшим детям готовить уроки, она с годами расширила свой кругозор. С грехом пополам они с Джулией одолели эпизод о несчастном графе Уголино, который был приговорен в аду грызть голову архиепископа Руджери, после чего Джулия, с облегчением отложив книгу, спросила:

– Мама, можно мне сходить к нему домой?

– Нет, нельзя, – ответила Кармен, прекрасно понимая, о ком идет речь.

– А почему Катерины давно у нас не было?

– Возможно, она вообще больше не сможет к нам ходить. Ее положили в больницу с очень серьезным заболеванием печени.

– А как же я смогу узнать что-нибудь о Гермесе? – спросила Джулия, впервые в разговоре с матерью называя юношу по имени.

– Он заходил к отцу на той неделе, благодарил за помощь в подготовке к экзаменам.

– И ты его видела! – воскликнула взволнованная Джулия. – Каким он тебе показался?

– Довольным и радостным. Он получил высшие баллы по всем предметам. О нем даже написали в «Коррьере д'Информацьоне».

– А я в это время была в Модене! Мама, если я не увижу его, то сойду с ума. Придумай какой-нибудь предлог, чтобы я сходила к нему. – Джулия подняла на мать глаза, полные мольбы.

– Он знает, где ты живешь, – твердо ответила Кармен. – Захочет – найдет. И перестань грызть карандаш, это тебе не голова архиепископа Руджери.

– Тогда ты сходи к нему, – не успокаивалась Джулия. – Узнай, как здоровье его матери, это будет по-христиански.

– Что ты придумала? Если он догадается, что здоровье его матери лишь предлог для встречи, он никогда тебе этого не простит. Лицемерить с мужчиной – лучший способ потерять его навсегда.

– Значит, я больше его никогда не увижу, – с отчаянием сказала Джулия.

– Совсем не обязательно.

– Ты хочешь сказать, все зависит от судьбы?

– Вот именно, к тому же ты еще так молода…

– Зачем она нужна, эта молодость, если приносит горе! – в отчаянии воскликнула Джулия и разрыдалась.

– Познакомишься еще с хорошими мальчиками, – попыталась успокоить ее Кармен, – опять влюбишься.

– Таких, как он, больше нет. Он единственный, и других мне не надо, – упрямо твердила Джулия, и слезы ручьем текли по ее щекам.

Всю осень она грустила, похудела и, закрывшись в своей комнате, слушала одни и те же пластинки с сентиментальными песнями.

Когда наступила зима, Витторио де Бласко, посоветовавшись предварительно с Кармен и Убальдо Милковичем, отправил ее отдохнуть в горы. Приехав в Сан-Виджилио-ди-Лана-д'Адидже, недалеко от Мерано, Джулия познакомилась с инструктором по горным лыжам Карлом Цугом и вюбилась в веселого атлета. Вернувшись в Милан, она долго плакала на материнском плече, жалуясь на свою несчастную судьбу.

Такие сцены периодически повторялись несколько раз, до тех пор, пока она не познакомилась с Лео, который стал ее первым мужчиной. С тех пор Джулия научилась хранить свои тайны и никому, даже матери, не показывала слез.

Шли годы, она познала радости и горести брака, счастье материнства, вышла замуж, родила ребенка, потом поняла, что брак был ошибкой. В ее жизни были мужчины, которые нравились ей, некоторых она даже любила, но и в самые счастливые мгновения она никогда не забывала Гермеса, его необыкновенно красивое лицо, открытую улыбку, статную сильную фигуру и тот памятный первый и единственный поцелуй.

Целых двадцать пять лет Гермес оставался для нее воспоминанием – самым прекрасным воспоминанием ее жизни.

К тому времени, когда интерес журналистов к Гермесу и его злоключениям начал угасать, скандальная история «нечистоплотного хирурга» обросла множеством деталей. Роман Гермеса с Джулией занял в один прекрасный день место на первых страницах всех газет, поместивших фотографии любовной пары, причем непонятно, как могли попасть в редакции эти снимки: явно сделанные в разные годы, они свидетельствовали о продолжительности близких отношений между теми, кто был на них изображен.

У Джулии появилась возможность узнать число своих врагов, и она удивилась, что их у нее так много. Но гораздо больше удивило ее то, что она увидела себя рядом с Гермесом на фотографиях, сделанных исподтишка, вероломно, на миланских улицах, в Париже, на одном из пляжей Лазурного берега, на палубе речного трамвая, плывущего по Гудзону, перед Букингемским дворцом во время смены караула.

Газеты обнародовали снимки Джулии, входящей в дом, где жил Гермес, и Гермеса, входящего в дом Джулии на улице Тьеполо. Тайная любовная связь хирурга, обвиненного в преступлении, и известной писательницы, став достоянием гласности, привлекла к себе такое внимание, что даже первые книги Джулии снова обрели место в витринах книжных магазинов и в списках бестселлеров.

– Я давно тебя предупреждала, еще когда ты была девчонкой: держись подальше от мужчин. Они тебе или грудь изуродуют, или жизнь, – напомнила ей маркиза Заира Манодори Стампа, погружаясь в мягкое кресло и закидывая ногу на ногу.

Сказанные в шутку слова Заиры попали в цель: Джулия почувствовала острую боль в том месте, где Гермес обнаружил опухоль, которую он же затем и удалил. Побледнев, она инстинктивно схватилась за грудь.

– Ты выбрала скучную тему, – испуганно пробормотала она. – Скучную и пошлую.

Что делать? Как заткнуть рот подруге, если та ничего, к счастью, не знает о ее болезни? Как запретить ей называть часть тела, ставшую для Джулии табу?

Заира надулась.

– Раньше ты не жаловалась, что тебе со мной скучно.

– «Что было раньше, того уж нет», – ответила Джулия словами старой песни. Она сидела напротив гостьи, и ей с трудом давалась роль радушной хозяйки.

Заира явилась к ней в манто из чернобурки, с букетом пурпурных роз в одной руке и коробкой шоколадных конфет в другой.

– А ведь ты опять сплоховала, опять ошиблась в выборе, – выговаривала она, пытаясь открыть коробку с конфетами, которая почему-то никак не открывалась.

– Да что ты знаешь о моей жизни? – возмутилась Джулия. – Что ты знаешь об отношениях между мужчиной и женщиной? – Она сорвалась на крик: боль в груди стала просто нестерпимой.

– Я тоже была частью твоей жизни, – многозначительно напомнила Заира. – В копилке твоих тайн есть и моя лепта.

– «Кто без греха, первый брось камень». – Джулия не нашла лучшего ответа, чем слова из Евангелия от Иоанна. Как бы там ни было, но она уважала эту сорокасемилетнюю женщину – решительную, умную, наделенную богатой фантазией, сумевшую одержать победу в самой трудной борьбе – в борьбе со временем.

Она великолепно выглядела. Рожденная в нищете, выросшая в невежестве, она входила сегодня в число самых преуспевающих модельеров и своим состоянием, оцениваемым в миллиардах, была обязана исключительно собственному уму, воображению и интуиции, тогда как материальное благополучие маркиза Манодори Стампа съели игорные дома, увеселения и ошибочные капиталовложения.