– А кем ты хочешь стать? – поинтересовался мясник.

– Хирургом.

– А разве у меня ты не по этой специальности работаешь? – В глазах мясника заплясали веселые искры. – Режешь туши, как заправский хирург, и от жалоб пациентов застрахован, не то что в клинике. Я дело говорю, из тебя отличный мясник получится. К тому же, сам знаешь, я бездетный, когда-нибудь лавка к тебе перейдет. Чем плохо?

По возрасту этот человек вполне мог годиться Гермесу в отцы, хотя внешнего сходства между ними не было. Если рассуждать здраво, для парня, выросшего в нищете, не такая уж плохая перспектива получить со временем мясную лавку, но Гермеса такое будущее совсем не прельщало. «Сын поденщицы Катерины – владелец магазина!» – подумал про себя Гермес и чуть не рассмеялся.

– Я подумаю, – ответил он хозяину, чтобы прекратить бесполезный разговор.

С того воскресенья Джулия стала ходить за мясом. Она подолгу простаивала у прилавка, словно раздумывала, какой бы выбрать кусок, и пропускала тех, кто стоял сзади. В тот момент, когда Гермес протягивал ей сверток, она ловила его быстрый радостный взгляд, внушавший ей уверенность, что тот воскресный поцелуй не забыт. Дома на улице Тьеполо все было наоборот: приходя заниматься с отцом, он держался с ней так, будто они были едва знакомы. Может быть, его рассеянность объяснялась тем, что он с головой ушел в предстоящие экзамены?

Джулия сама не понимала, что с ней происходит, но ей все время хотелось видеть Гермеса, и она мечтала снова почувствовать на губах вкус его поцелуя, как в то холодное июньское воскресенье.

– Эй, проснись! – Кармен наклонилась к дочери, неподвижно сидящей у окна. Проследив за ее немигающим взглядом, она увидела под глицинией в садике Гермеса, который переводил ее мужу «Анналы» Тацита.

Джулия вздрогнула и залилась краской.

– Что случилось? – встрепенулась она.

– И правда, красивый парень, – заметила Кармен, кладя ей руку на плечо, – но мне кажется, что ему сейчас не до романов. Видишь, как он поглощен занятиями с твоим отцом?

– Может быть, мне отрезать косу и сделать завивку? Или начать красить губы, как Изабелла?

– Боюсь, это не поможет, – ответила Кармен. – У этого парня голова занята совсем другими вещами, так что постарайся о нем не думать. Ты у меня еще совсем маленькая. – И Кармен поцеловала дочь в макушку.

– А если я не могу о нем не думать? Это что, ненормально?

– Это нормально, иначе и быть не может. В твоем возрасте грех не влюбляться. – Кармен смотрела на свою любимицу с тревогой и нежностью.

– Ты думаешь, я влюблена? – продолжала допытываться Джулия.

– Думаю, да. Но еще я думаю, что ты будешь влюбляться не раз и не два, пока не встретишь настоящую любовь. – Кармен сказала это с убежденностью, она и в самом деле верила, что Джулия встретит в жизни мужчину, с которым будет по-настоящему счастлива. – Пойдем лучше собираться, – ласково добавила она, – или ты забыла, что завтра мы едем к дедушке?

Они уже начали спускаться по лестнице, но Джулия вдруг резко остановилась.

– Но если я поеду в Модену, то не смогу больше видеть Гермеса! – с отчаянием воскликнула она.

– Ничего, ты увидишь его, когда вернешься, – постаралась успокоить ее Кармен. – Не может же теперь вся жизнь остановиться только из-за того, что ты влюбилась в парня, который не обращает на тебя никакого внимания!

– Я бы все отдала, лишь бы он меня заметил!

Кармен прижала к себе Джулию.

– Девочка моя, – сказала она, – не принимай все так близко к сердцу! Пусть у меня и не слишком большой опыт в таких делах, но я хочу дать тебе один совет. Как женщина женщине. Никогда не жертвуй всем ради мужчины, он того не стоит.

Кармен неожиданно заявила, что завтра уезжает. Для Убальдо Милковича это явилось полной неожиданностью: он надеялся, что дочь погостит у него по крайней мере неделю. Не помогли никакие уговоры, решение Кармен было твердым.

В тот день она прочла в местной газете, что депутат Армандо Дзани сейчас находится в Модене, и испугалась, что может нечаянно его встретить. Ей не хотелось бередить рану, которая и без того продолжала кровоточить. Столько лет уже прошло, а она все не могла забыть тех дней и ночей, которые провела в горах с молодым партизаном Гордоном.

– Если ты ехала сюда всего на одну ночь, зачем тащила с собой целый чемодан барахла? – с обидой спросил отец.

Он очень сдал за последний год, хотя и продолжал вести прежний образ жизни. Нет, он был все такой же живой, энергичный и веселый, заботливый и щедрый, но Кармен вдруг заметила, что отец начал стареть.

– Я беспокоюсь, как они там без меня, – попыталась оправдаться Кармен.

– Ничего с ними там не случится, – никак не мог успокоиться отец. – Изабелла с Бенни уже взрослые, да и учитель твой никуда не денется.

При каждом удобном случае он давал понять, что не испытывает родственных чувств к своему зятю.

Ничего не ответив отцу, Кармен пошла собираться. Когда она вернулась в комнату, на ней были открытые туфли на тонком каблуке и элегантное платье из темного шелка с крупными розовыми цветами. Широкий пояс на талии и складки на облегающей бедра юбке подчеркивали стройность ее фигуры. Джулия не могла отвести от матери восхищенного взгляда.

– Можно я провожу тебя на вокзал? – спросила она.

– Думаешь, я дорогу не знаю? – рассмеялась Кармен.

– Вот именно, не знаешь! – вмешался в разговор Убальдо Милкович. – Если бы знала, почаще бы приезжала и жила бы у меня подольше.

Он доел яичницу с луком, которую неизменно готовил себе на завтрак, допил вино и вытер рукой рот.

– Папа, ну почему мы должны ссориться? – примирительно спросила Кармен и улыбнулась отцу, надеясь, что он наконец смягчится.

– Пошли, Джорджо, – проигнорировав слова дочери, обратился Убальдо Милкович к внучке. – Твою мамочку, похоже, никакими силами не удержишь, так что выводи велосипеды.

До вокзала от дома деда было полчаса езды. Надо было проехать по виа Эмилия, по мосту Праделла, потом свернуть направо на бульвар и ехать вдоль городского парка.

Когда они въехали в центр, погода неожиданно изменилась: свежий ветер стих, выглянуло солнце, предвещая жаркий день. Джулия устроилась на раме дедушкиного велосипеда, а чемодан они укрепили на багажнике. Кармен крутила педали старенького дамского велосипеда, на котором ездила еще ее мать, а теперь гоняла Джулия, ласково называя его «мой велик». На виа Эмилия открывались магазины, служащие поднимали жалюзи.

Они остановились на светофоре перед мостом Праделла, и тут Джулия увидела Армандо Дзани, переходившего пустынную в этот час улицу.

– Здравствуйте, господин Дзани, – обрадовавшись неожиданной встрече, звонко воскликнула она. – Вот мы и в это лето встретились!