Оглядев себя в большое зеркало, она осталась довольна: для сорокавосьмилетней женщины фигура идеальная, тело молодое, на коже ни одной складочки, вот только живот начал терять эластичность, и ежедневная гимнастика уже не спасает, так что впереди у нее еще одна операция. Годы, как ни борись с ними, все-таки берут свое.

Марта, если задумывала что-то, то обязательно добивалась своего. Ее не могли остановить непредвиденные обстоятельства или осложнения. Кроме того, она не брезговала никакими средствами в осуществлении своих планов.

Решив, что Теодолинде сейчас ребенок не нужен, она, узнав о беременности дочери, заставила ее сделать аборт. Столь же решительна она была и в осуществлении мести своему мужу Гермесу, оставившему Марту после того, как он застал ее в объятиях другого. Вот она, благодарность! Она столько для него сделала, вытащила из застойного болота, помогла добиться успеха, а он ее бросил!

Марта надела облегающее платье из черного тяжелого шелка, привела в порядок свои густые золотистые волосы, вставила в уши бриллиантовые серьги и защелкнула на запястье браслет, тоже с бриллиантами. В зеркале отражалась молодая элегантная дама с красивым лицом и безгрешной улыбкой на устах. Это очаровательное создание обладало железной хваткой, эта изящная, сверкающая бриллиантами особа всегда добивалась своего. Сейчас она тоже добилась своего и была очень собой довольна.

Из спальни она вышла в гостиную. Их номер в роскошном отеле «Палас» состоял из двух спален – ее и Джанни Макки – и общей гостиной. Прежде чем спуститься ужинать, она должна была сделать пару звонков, а потом покончить с этим никчемным бесхребетником, с этим молодым врачом, который начал уже действовать ей на нервы своими истериками. К тому же она больше в нем не нуждалась.

Сначала она позвонила в Кению, где отдыхал ее отец. Про Гермеса она умолчала. Зачем волновать старика прежде времени? Вернется он не раньше чем через месяц, к тому времени уже, наверное, состоится суд, который подтвердит вину ее бывшего мужа, а пока отцу не надо ничего об этом знать. Марта надеялась, что до Кении не доходят итальянские газеты.

Второй звонок был в Локарно, в клинику «Вилла Адзурра».

– Я синьора Монтини, – сказала она телефонистке, – соедините меня, пожалуйста, с моей дочерью.

– Одну минуточку, подождите, синьора! – сказала телефонистка вместо привычного «соединяю», и Марта сразу же поняла, что с дочерью не все в порядке.

– Здравствуйте, синьора Монтини, я директор клиники Коррадо Мамбретти. Дело в том, что ваша дочь… – взволнованно затараторил директор, но Марта не дала ему договорить.

– Сбежала, – закончила она за него.

– Значит, вы уже в курсе? – растерянно спросил директор.

– Нет, я просто догадалась по вашему испуганному голосу. Как вы думаете, куда она могла отправиться?

– Просто ума не приложу, синьора Монтини, я в полной растерянности.

– Когда вы ее хватились? – продолжала допытываться Марта.

– Перед ужином. После обеда медсестра дала ей успокоительное и рассчитывала, что она проспит несколько часов, поэтому…

– Это вас не оправдывает, – обрезала его Марта и положила трубку.

Пожалуй, этот Джанни Макки еще может сослужить ей службу, прежде чем она пошлет его куда подальше. Марта нажала на ручку его двери, но дверь оказалась запертой на ключ. Она постучала, но ответом ей было молчание. Наверное, так и продолжает накачиваться в баре, решила она, все больше раздражаясь против него, а заодно и против Гермеса и Теодолинды. Эта маленькая гадючка вся в папочку: прикинулась смирной, но стоило на минуту потерять бдительность, она ускользнула, рассчитывая вонзить в мать свои ядовитые зубы.

Джанни Макки не было ни в баре, ни в ресторане, однако отсутствие ключа у портье свидетельствовало о том, что из отеля он не выходил.

– Если хотите, синьора, мы поищем его, – предупредительно выходя из-за стойки, предложил портье, но Марта пренебрежительно махнула рукой.

– В этом нет никакой необходимости, – бросила она, входя в кабину лифта, и нажала на кнопку своего этажа.

Наверное, этот кретин просто спит без задних ног. Марта остановилась у двери его номера, выходящей в коридор, и громко постучала. Не услышав ответа, она нажала на ручку, и дверь неожиданно открылась.

Джанни Макки сидел в кресле лицом к ней, и на его губах застыла улыбка. Немигающие глаза с наглым, как показалось Марте, самодовольством смотрели прямо на нее. – Напился, как портовый грузчик, – пробормотала она со злостью, – только на это и способен.

Она подняла с ковра стакан, выскользнувший из его ослабевших пальцев, и поставила на столик рядом с почти пустой бутылкой виски.

– Какое удовольствие пить эту гадость? – спросила она и презрительно посмотрела на Джанни Макки.

Он сидел все в той же позе, с той же дурацкой улыбкой на губах, и ей захотелось дать ему пощечину. Но, подойдя к креслу, она с ужасом увидела, что и улыбка на губах, и немигающий взгляд безжизненны – перед ней сидел мертвец.

Невольно Марта зажала рот рукой, чтобы не закричать, но уже через несколько секунд к ней вернулось хладнокровие. Стараясь ни к чему не прикасаться, она подошла к телефону и сняла трубку.

– Немедленно врача, – она назвала номер апартаментов, – доктору Макки очень плохо.

Пока Марта говорила по телефону, ее взгляд упал на открытый блокнот, лежащий рядом с аппаратом, и она прочла сделанную рукой Макки запись: «Лучше умереть по-человечески, чем всю жизнь пресмыкаться. Прошу прощения у всех и в первую очередь у Гермеса Корсини».

Прежде чем в коридоре послышались шаги, Марта успела вырвать листок и зажать в кулаке.

Среди людей, набившихся вскоре в номер Джанни Макки, был и миланский репортер. Сегодня вечером он передаст в газету сенсационный материал о смерти бывшего ассистента хирурга Корсини, находящегося в настоящее время в тюрьме Сан-Витторе.

Со смотровой террасы Джулия видела, как самолет, точно гигантская стрекоза, опустился на бетонную полосу, как долго и медленно к нему подвозили трап, как открылась, наконец, дверца и из нее один за другим стали появляться пассажиры. Напрягая зрение, она вглядывалась в маленькие фигурки, начиная беспокоиться, что не узнает на таком расстоянии Джорджо. Когда ее беспокойство стало перерастать в панику, она заметила знакомый желтый рюкзак, синюю шапочку, и к горлу подступил комок. Счастливые слезы затуманили глаза, но она вспомнила дедушку Убальдо, который успокаивал ее всегда одними и теми же словами: «Не плачь, маленькая, тебя все любят, вытри слезы». Взрослая Джулия послушно вытерла слезы и со всех ног бросилась в зал ожидания. Джорджо прилетел, он любит ее, ей есть для кого жить.

Когда она обнимала сына, ей показалось, что за эти несколько дней он еще немного вырос. Мальчику только четырнадцать, а он уже выше ее.