и пищевые ресурсы сильно отличались от таких областей, как Франция, по которой складывается портрет неандертальцев как прежде всего мясоедов. Мы имеем в виду область, которую Клайв Финлейсон, директор Гибралтарского музея, более десяти лет изучавший пещеру Горама и другие стоянки неандертальцев в Гибралтаре, назвал «Средиземноморским Серенгети». Финлейсон утверждает, что пища, доступная неандертальцам в Испании в этот период, была более разнообразной, чем та, которую они находили в самом сердце Европы.

Неандертальцы в Гибралтаре, начиная с эемского межледниковья и вплоть до своего вымирания, ели кроликов и других травоядных, в том числе горных козлов и благородных оленей. Кроме того, они ели моллюсков, черепах, тюленей-монахов и, что кажется невероятным, дельфинов. Как и люди современного вида в Африке, неандертальцы здесь начали есть моллюсков с глубокой древности, возможно, еще до эемского периода. Стоянки всего Средиземноморья и Ближнего Востока схожи с испанскими в том, что неандертальцы там ели мелкую дичь, а также черепах, морепродукты и растения.

Напомним, что в Африке большой скачок в поведении ранних современных людей, похоже, произошел в прибрежной среде, о чем свидетельствует множество важных стоянок и в Марокко, и в Южной Африке. Homo sapiens в то время, похоже, осознал важность моря, поскольку некоторые из первых в мире символических действий включали создание украшений из морских раковин. Конечно, возможно, что Homo sapiens просто выиграли из-за особой географии Африки (с ее длинными береговыми линиями, к которым прилегали пастбища со стадами дичи).

Напротив, география Европы такова, что основные прибрежные районы находились в менее продуктивных регионах на юге. Средиземноморское побережье не столь продуктивно, как побережье Южной Африки, где возникли некоторые из самых ранних современных форм поведения. И все же в Испании неандертальцы учились осваивать побережье и пользоваться его богатыми ресурсами. Проблема в том, что побережье Испании, как части Пиренейского полуострова, ограниченно, а Пиренеи, особенно в холодное время, служили барьером от остальной Европы. Есть свидетельства того, что неандертальцы потребляли моллюсков и в Италии и, похоже, ныряли за раковинами (найденными в местечке Гротта дей Москерини), чтобы использовать их в качестве орудий труда, но, как и в Испании и Португалии, они не смогли значительно расширить свою численность или ареал.

Некоторые ученые представили убедительные доказательства того, что неандертальцы Пиренейского полуострова не ограничивались добычей морепродуктов. Некоторые исследователи, например Финлейсон, предположили, что в Гибралтаре и других районах неандертальцы использовали перья и когти несъедобных птиц, в том числе орлов, возможно, как украшения. В 2015 году археологи Даворка Радовчич и Анкица Орос Сршен утверждали, что на стоянке Крапина неандертальцы использовали когти орлов в декоративных целях. Аналогичным образом в 2017-м итальянский археолог Франческо д’Эррико сообщил о находке зазубренной кости ворона из неандертальской стоянки Заскальная в Крыму, что подкрепляет идею о том, что наши ближайшие родственники интересовались птицами по символическим причинам. И дальше появились свидетельства еще более сложного символического поведения. В 2014 году в пещере Горам Финлейсон и его группа обнаружили крестообразный рисунок, выцарапанный на стене. А в 2019-м немецкие археологи нашли абстрактную резьбу на кости крупного животного, которую они датировали древнее радиоуглеродного предела в 50 тысяч лет назад, отнеся ее к неандертальским временам.

Более спорно утверждение португальского археолога Жуана Зильяна, что неандертальцы экспериментировали с пещерным искусством и создавали краски разных цветов. Его мнение основано на урановой датировке – методе, который измеряет количество распада радиоактивного урана и тория в отложениях поверх доисторических наскальных рисунков. Команда Зильяна указала на возможное искусство в трех испанских пещерах: геометрические фигуры в Ла-Пасиега, ручной трафарет (сделанный путем выдувания краски на руку, прижатую к стене, для создания контура) в Мальтравьесо и линии в Куэва-де-Ардалес, все с минимальными датами около 65 тысяч лет назад (последующее исследование подтвердило эти даты). В другой пещере, Эль-Кастильо в Кантабрии (Испания), обнаружены еще более сложные рисунки: серия красных точек и отпечатков ладоней. Это место датируется более чем 40 тысячами лет назад и может как быть работой неандертальцев, так и говорить о появлении новой популяции.

С помощью того же метода Зильян установил, что просверленные раковины и краски со стоянки Куэва-де-лос-Авионес старше 115 тысяч лет. Эти даты остаются спорными. Подтверждение столь раннего символического поведения неандертальцев пришло из Франции в 2016 году, когда исследователи обнаружили в пещере Брюникель круглое кольцо сталагмитов возрастом 175 тысяч лет. Неандертальцы использовали красную охру еще 250 тысяч лет назад, первоначально в качестве красителя и клея. Для Криса Стрингера одним из самых больших сюрпризов в его карьере стало «недавнее свидетельство использования [неандертальцами] подвесок, пигментов и клея для изготовления составных инструментов». Хотя в вопросе о переходе наших ближайших родственников к символическому поведению нет ясности, кажется, что если бы они это сделали, то, как и рыбалка, нечто подобное, возможно, не было бы широко распространено.

О чем говорит нам ДНК

Все чаще свидетельства ДНК позволяют составить более полное представление о том, какими были неандертальцы, а также пролить свет на обстоятельства их вымирания. Возможно, самым важным открытием является однородность их глобальной популяции. Наш собственный вид необычен по сравнению с другими приматами тем, что мы также очень однородны. Однако у неандертальцев и денисовцев было гораздо меньше генетических различий, чем у современных людей, даже за пределами Африки. «У неандертальцев низкое разнообразие», – говорит генетик из Гарварда Дэвид Райх.

Первый ключ к разгадке малой изменчивости неандертальцев появился в 2000 году, когда ученые опубликовали три последовательности мтДНК (из долины Неандер, Виндии и Мезмайской). Согласно расчетам Пэабо, различия были довольно малы, а это означало, что все три особи имели относительно недавнего общего женского предка.

Дальнейшие исследования и достижения в области секвенирования ДНК показали, что примерно 50 тысяч лет назад генетическое разнообразие неандертальцев стало уменьшаться. Также имел место инбридинг. Высококачественный геном из кости пальца ноги неандертальской женщины из Денисовой пещеры в Сибири (первый геном неандертальца, когда-либо секвенированный с высоким качеством) показал, что в некоторых частях ее генома две нити ДНК были идентичны. Ее родители, должно быть, были близкими родственниками, возможно, двоюродными братом и сестрой. Среди недавних предков денисовской женщины также было распространено близкородственное скрещивание, что обычно является признаком небольших групп, живущих в относительной изоляции. Второй хорошо изученный геном был получен из пещеры Виндия в Хорватии, той, по материалам которой в 2010 году осуществили предварительную расшифровку генома неандертальца. Третий геном ученые получили в 2020 году из Чагырской пещеры на Алтае, подтвердив результат из близлежащей Денисовой пещеры, что неандертальцы в этом районе жили малыми группами, в которых имело место близкородственное скрещивание.

В 2021 году Пэабо и его коллеги Бенджамин Петер и Лауриц Сков смогли сравнить гены дюжины отдельных неандертальцев, в основном из Чагырской пещеры. Они обнаружили, что мужчины приходились друг другу близкими родственниками, то есть неандертальцы были патрилокальными. Это означает, что мужчины, как правило,