На выцветших голубых обоях в цветочек – более яркие пятна в тех местах где, наверно, висели, фотографии и картинки. В углу стоит старый диван. Из обивки торчат пружины.

Я наклоняюсь, подбираю с пола книгу в серой обложке. Иван Кудинов. «Городская жизнь». Повести. Алтайское книжное издательство. Год издания – 1974. Год моего рождения. Я перелистываю страницы и кладу книгу на подоконник.

В проеме окна без стекол и рам виден кусок улицы Мира. Может, где‑нибудь в этом доме, или в соседнем будут сегодня поджидать кортеж Пинского парни в натянутых на лицо шапках с прорезями для глаз. А может, где‑то в другом месте. Я не знаю их методов, и мне, в общем, все равно.

Я выхожу из квартиры, спускаюсь на первый этаж по лестнице без перил, иду через двор, заросший травой и засыпанный всяким хламом. За гаражами – несколько куч говна, пустые бутылки от пива, вина и шампанского. Я пролезаю в дыру в заборе, попадаю во двор жилого дома. На лавке у подъезда сидит бородатый мужик в пальто. Он наливает водку из бутылки в пластиковый стакан.

– Будешь? – спрашивает он.

Я мотаю головой.

Место: Дома

Дата: 24/11/2006

Время: 11:06

Музыка: нет

На экране телевизора – Пинский. Его волосы растрепались и плохо прикрывают лысину. Он стоит на фоне здания мэрии, позади него – двое охранников.

– …прекрасно знаю, кто спланировал эту акцию. Те, кто теперь, когда наш комбинат поднялся, так сказать, с колен и встал на ноги, строят планы о том, чтобы его захватить. Вернее, строили…

Картинка меняется. Съемка на улице Мира – дрожащей ручной камерой. Ментовская машина с простреленными колесами и выбитыми стеклами. Ударившийся в нее бронированный джип Пинского. Две воронки от взрывов гранат в нескольких метрах от машин.

– …Им это так просто с рук не сойдет, – продолжает Пинский. – Будут приняты меры, и меры очень жесткие и – не побоюсь этого слова – даже жестокие. У нас в городе мы давно уже привыкли к стабильности и порядку, и такое у нас никому не сойдет с рук. Фотороботы этих, значится, отморозков, составлены, объявлен план «перехват»…

На экране появляются фотороботы двух человек – стандартные лица без особых примет.

– Напоминаю, что вы смотрите чрезвычайный выпуск новостей, посвященный покушению на мэра города Александра Пинского, – говорит диктор. – Еще раз постараемся восстановить картину событий. Около десяти утра колонна мэра была обстреляна на улице Мира. Злоумышленники выпустили очередь из автомата по колесам милицейского автомобиля, сопровождавшего колонну, а потом пытались поразить бронированный джип Пинского из гранатомета. Две гранаты разорвались в нескольких метрах от джипа. Легкие ранения получили сотрудники милиции. Никто из находившихся в джипе не пострадал. Нападавшие скрылись с места преступления…

– Мне надо валить, – говорю я. – Они могут узнать в любой момент. А тебе пришьют соучастие…

– Вряд ли, – говорит Аня. – Как они узнают про тебя? Тем более, что в этой ситуации им как раз выгодней обвинить тех, кто играл против мэра…

– Моих несостоявшихся союзников… Нет, все равно, я могу попасть под раздачу. Слишком глубоко завяз – и с мэром, и сейчас…

– Подожди до завтра. Я встречусь с этим Феликсом, и, может, все решится сразу. И тогда мы уедем вместе.

– Хорошо.

– Ты боишься?

– Мне уже все равно. Мне вообще…

* * *

Уличный фонарь освещает рынок – пустырь – куски картонных коробок, гниющие отбросы, палки и трубы, оставшиеся от драки. Я и Аня стоим у окна. Свет в комнате выключен.

– Знаешь, я вот о чем подумала… У меня ведь никогда не было первой любви. Такой вот настоящей, красивой, когда еще совсем молодые, глупые и наивные, и вместе так хорошо, как больше не может быть никогда. Может, как раз, поэтому и хорошо. По – настоящему. Как больше потом никогда уже не будет… А у тебя была первая любовь?

– Была. Но только в одну сторону…

– Я поняла… А у меня – вообще никакой… Потом уже, много позже, с Игорем. Целое лето кайфа, после четвертого курса. Мы как‑то с ним открутились от практики… Или нет, тогда практики не было, практика началась в сентябре. И мы все лето, каждый день – если погода была хорошая – ездили на озеро. Загорали, купались, валялись на кучах песка… Тогда земснаряд там работал и намыл огромные кучи песка… А вечером ехали в центр, гуляли до ночи, покупали вино, выпивали бутылку на лавочке прямо из горла – если деньги были, конечно… А закусывали батоном, ни на что больше денег не оставалось… Потом ехали к нему – если родители были на даче – или ко мне в общагу…

Место: Дома

Дата: 25/11/2006

Время: 09:00

Музыка: нет/«Гражданская оборона», альбом «Реанимация»

Я стою у окна, уткнувшись носом в тюлевую занавеску. На бесцветном небе висит неяркое солнце. За домами дымят трубы комбината. По улице проезжает трамвай, качаются провода.

– Ну, я пошла, – говорит Аня.

На ней – черный свитер и черные джинсы. Я первый раз вижу ее в джинсах. Обычно она носит юбки. Она замечает мой взгляд.

– Это очень старые джинсы. «Рэнглер». Я их купила как раз в начале того лета… Пятьдесят долларов, в фирменном отделе – очень дорого было по тем временам. Но мне родители дали денег на подарок ко дню рождения… И я в них ходила на первые свидания с Игорем – когда еще было холодно, в июне, начале июля. И той осенью я их еще носила, а потом перестала, отвезла к родителям, и так они там лежали. А потом вдруг нашла, привезла… Я постараюсь недолго. Дверь не открывай и к телефону не подходи. Я открою своим ключом…

– Да, конечно…

Мы целуемся. Аня надевает пальто, отмыкает дверь и выходит. Дверь захлопывается, щелкает замок. Я иду в комнату, сажусь за компьютер. От нечего делать, смотрю на списки папок в «проводнике». Одна называется «Roman». В ней – только один файл – «Roman. doc».

«Я открыла глаза и поглядела на потолок. За два года, что я жила в этой комнате, я запомнила всю «географию» потолка. В центре, рядом с лампой, в нескольких местах к нему прилипли скелеты задавленных комаров. Они уже были здесь, когда я вселилась, и комнату с тех пор не ремонтировали. У зеленой, цвета водорослей, трубы, с потолка и вниз по стене тянулся бежевый подтек – как будто кто‑то выплеснул туда чашку кофе.

Игорь спал, повернувшись к стене. Я не помнила, почему оказалась с краю. Я встала, сунула ноги в шлепанцы и подошла к окну. За стеклом, среди зеленых, но уже несвежих листьев, мелькали отдельные желтые – как первые седые волоски у еще молодого человека.

За зеленью видна была улица. По ней проносились, гремя, грузовые машины. Мне вспомнился такой же вот день в конце августа много лет назад. Я училась в шестом или седьмом классе и ходила в школу получать учебники. Тем, кто приходил еще до первого сентября, доставались учебники получше. Мне тогда выдали почти все новые, только по алгебре уже кто‑то учился, но состояние было оценено на «пятерку». Я несла книги в сумке домой, а по улице точно так же грохотали грузовики.