в его городе Ла-Пас на празднике все люди становятся как родственники.

В день, когда зацветают поля картофеля, крестьяне древним танцем просят прийти дождь. А после выборов власти город украшают фруктами, миниатюрами кондоров и рыбок, сделанных из хлеба.

В день, посвященный Деве Канделарии, все поднимаются на гору, неся кресты, символизирующие восхождение Иисуса на Голгофу, и потом до утра танцуют. Есть праздник на острове, где плетут лодки из тростника, и там выступают фольклорные ансамбли. А ещё есть «фестиваль солнца»…

Пока журналист оживлённо рассказывал, его жена и бровью не повела. На столах лежали маленькие шоколадки с королевской короной на обёртке.

Валя спрятала в сумочку две – Вике и матери. Взять третью себе было неловко.

Кристиан порекомендовал журналисту и Вале выспаться, ведь рано утром телефорум перемещается в город Оденсе, на родину Андерсена. И они распрощались с супругами.

Валя была настолько переполнена впечатлениями, что только в номере вспомнила про неработающий свет. Рухнула в вечернем платье на постель и позвонила по сотовому домой.

– Как там, доча, погода? – великосветски спросила мать.

– Я во дворце с королевой и королём поручкалась! – похвастала Валя.

– Ври, да знай меру, – осадила её мать.

– Если неинтересно, дай Вику, – надулась Валя. – Вик, мне король с королевой руку пожимали!

– Фигасе! И чё они? Клёвые?

– Королева шикарная. На бабушку мою похожа. А король совсем никакой. Но всё очень быстро: руку пожать, улыбнуться, дальше следующий. Даже не верю, что это со мной… Представляешь, шикарный отель, а в номере сломано всё электричество.

– Скажи завтра горничной «ноу лайт»! И пальцем ткни в лампочку. Запомнила? – велела Вика.

– Запомнила.

Валя разделась в темноте, приняла душ, набив синяк на коленке, и провалилась в сон.

После завтрака Кристиан повёз Валю на вокзал. Полгорода передвигались на велосипедах, трогательно смотрелись приделанные к носу велосипедов ящики, откуда торчали детские или собачьи головы.

– Велосипед изобрёл датчанин Микаэль Педерсен, – размеренно начал Кристиан. – Велосипедные дорожки занимают в Дании тысячи километров. Датская модель общества лучшая. Наше процветание делается из доверия друг к другу.

– А правда, что в школе пишут друг на друга доносы?

– Это помощь, чтоб хорошо учиться, – кивнул Кристиан.

– Моего деда расстреляли из-за доноса…

– Но так делал тоталитарный режим.

Они прошли через анфиладу комнат старого кирпичного вокзала. Вдоль лестниц снова стояли официальные люди и пожимали гостям телефорума руки, а бейджи проверяли тщательней, чем на приёме королевских особ.

Поезд был с мягкими диванами, проводники в элегантной форме разносили на подносах кофе и канапе. Валя с Кристианом нашли супругов из Боливии и сели напротив них за столик.

Журналист обрадовался и пустился болтать с Кристианом по-английски, а его жена отвернула к окну своё плоское неподвижное лицо, как у индейской богини. Валя почувствовала, что женщина стесняется.

– Он сделал фильм о наркомафии, его выдвинули на премию, – пояснил Кристиан.

– Скажите его жене, что я не говорю по-английски и очень смущаюсь от этого, – попросила Валя.

Кристиан перевёл мужчине, мужчина перевёл жене, та тут же повернулась, приложила руку к сердцу и улыбнулась.

– Сказал, что он – кечуа, она – аймара. Возможно, это разные национальности. Родители не разрешали им жениться. Они вместе уже сорок лет, – перевёл Кристиан.

– Его фильм выдвинули на премию? – переспросила Валя.

– Ваша передача тоже имеет номинацию, но вам тоже не дадут премию, – покачал головой Кристиан. – Есть фавориты. Японец, он ослеп, когда снимал войну в Африке. И британец, он снимает про ВИЧ. Но главные фавориты – американцы, премия – это политика.

– Спросите, легко ли живётся в Боливии женщинам? – попросила Валя.

И муж боливийки рассказал, что правительство считает домашнюю работу частью государственной экономики. Женщины растят детей, ведут хозяйство – это гарантия, что поколение детей выплатит пенсию родителям. Боливийским домохозяйкам платят деньги.

И тут женщина гортанно заговорила, обратившись к Вале. Её узкие чёрные глаза потеплели и заискрились. Муж стал переводить её на английский, а Кристиан – на русский:

– Она делает приглашение для вас в гости в Ла-Пас.

– Кольяуаси, – сказала женщина, ткнув себя пальцем в грудь.

– Валентина, – ответила Валя, показав на себя.

– Она говорит, Ла-Пас стоит в яме между гор, дома спускаются вниз к центру. В центре небоскрёбы, и с крыш небоскрёбов кажется, что город залит огнями, словно сидишь внутри золотой чашки.

– Как красиво! – восхитилась Валя.

– Она покажет вам индейские базары и рынок ведьм. Там продаются амулеты. Она умеет колдовать и видит, что вы тоже умеете. Она говорит, что чувствует вас на уровне сердца, для этого не надо знать язык.

Валя прижала руку к груди и слегка поклонилась боливийке.

– Не ожидал, что вы ведьма, – улыбнулся Кристиан. – В Дании в День святого Ханса чучела ведьм из соломы бросают в огонь. Это память, что давно сожгли много ведьм.

– Переведите ей, что бабушка научила меня видеть, где у человека болезнь. И научила лечить травами и берёзой, – разъяснила Валя.

Женщина закивала.

– Берёза! Бе-рё-за! – отчетливо произнесла Валя.

– Барос… – попыталась повторить женщина.

А её муж стал рассказывать, что на рынках в Ла-Пасе продают эмбрионы альпак и лам, которые закладывают в фундамент строящегося дома. Продают когти и перья орлов. И керамику, которую воруют в местах раскопок.

– Надо сделать тур в Ла-Пас, – заинтересовался Кристиан.

– Спросите, она знает, что такое «лиана смерти»? – вспомнила Валя разговор с Эльзой.

Боливийцы с ужасом уставились на Валю, и мужчина стал возбуждённо рассказывать, а Кристиан переводить:

– «Лиана смерти» – это «аяуаска». На языке кечуа «айа» значит «душа», а «хоаска» означает «лиана». Отвар открывает дверь в другие миры. Отвар должны пить только индейцы. Европейцы от него часто умирают.

Женщина пересела к Вале, взяла её ладонь, стала внимательно рассматривать. От неё пахло духами, настоянными на незнакомых травах.

– Я слышал такое название. В Данию этот наркотик привезла секта «Друзья леса», – добавил Кристиан.

Тут женщина быстро заговорила и постучала пальцем по окну. Её муж перевёл на английский, а Кристиан перевёл на русский:

– Она сказала, вам не нужна «лиана смерти». Вам надо разбить стекло. Между вами и мужчинами стекло страха. На вас ящик из стекла, ящик, чтоб спрятаться. Если стекло разбить, вы получите любовь. Такой фольклорный стиль разговора, – усмехнулся Кристиан. – Они же индейцы.

Кольяуаси показала пальцем место на своей юбке, куда показывать неприлично. Кристиан перевёл:

– В их стране говорят о таких вещах. Она сказала, стекло вокруг вас. И стекло у вас там…

Валя торопливо спросила:

– Она может разбить это стекло?

Лев Андронович рассказывал о невероятных способностях латиноамериканских колдунов. Кристиан перевёл, боливийка кивнула, но её муж что-то грубо сказал, и она ответила таким же тоном.

Муж объяснил, что Боливия очень традиционная страна, жена никогда не выезжала из Ла-Паса и не понимает, как