Видимо, на лице Валентины отобразилось такое беспросветноеотчаяние от невозможности разгадать эту загадку, что асбестовое сердцеогнеборца малость смягчилось.

– Да ладно, мамаша, вы не переживайте, – сказал он почти чтодобродушно. – Заплатите штраф – большие проблемы? Судя по обстановочке, небедствуете! Ну мало ли что бывает в жизни? Климакс – дело такое… Иной разголовушка помутится, понимаю. У меня вон у матери тоже это дело, так хоть издому беги, такие у нее фантазии теперь.

Валентина вдохнуть-то вдохнула, но выдохнуть уже не могла.Воздух так и стал колом в легких, причем не вдоль, а поперек.

– Что такое, тетя Валя?! – послышался вдруг громкий крик, и полестнице взбежал запыхавшийся рыжий парень. Только тут Валентина осознала, вкакое состояние повергла ее тирада пожарного. Ведь она не сразу узналапарнишку, а это был не кто иной, как сын ее собственного мужа, МаксимЗалесский.

Почему-то в его присутствии стало чуть спокойнее. Колвытолкнулся из легких, удалось перевести дух.

– Что случилось? – набросился Максим на пожарного. – Что вытут делаете?

– По вызову приехали, – ответил тот, вновь превращаясь взадиристого петуха (причем именно красного!). – По ложному вызову! Вон, хозяйкакрик подняла, горим, дескать, а десять минут спустя, точнее… – Он отогнул крагулевой рукавицы и поглядел на чудовищные, размером с добрый будильник, часы набраслете, напоминавшем кандалы времен глухого Средневековья – причем ножныекандалы, а даже не ручные! – А пятнадцать минут спустя делает вид, что она насне вызывала.

– Во-первых, она не хозяйка, а соседка хозяина, – сказалМаксим рассудительно.

– Поня-атно, – протянул пожарный. – Соседка пошла к соседупродолжать беседу? Ай да мамаша, а я-то решил, что у вас уже…

Валентина покачнулась, и Максим обнял ее за плечи.

– Во-вторых, – продолжил он тем же размеренным тоном, – этомоя мать, и если ты не извинишься, я сию минуту из тебя барбекю сделаю. В этихтвоих латах, в собственном соку, с начинкой из…

Он не договорил. Сказанного было довольно. Пожарник сделалсякрасным, словно наполовину готовое барбекю, и буркнул:

– Извиняюсь. Это я со злости. Извиняюсь!

– Принято, – кивнул Максим, продолжая обнимать Валентину, иона в первый раз в жизни ощутила благодарность судьбе за то, что Залесскийкогда-то, еще до их судьбоносной встречи, был женат на другой женщине и родил сее помощью вот этого довольно противного – и в то же время такого классногопарня. Честное слово, даже алименты, которые наносили изрядный ущерб ихбюджету, были, оказывается, плачены не зря! – А в-третьих, – не унималсяМаксим, – она никак не могла звонить в пожарку, потому что десять минут назадее здесь еще не было.

– А ты откуда знаешь? – хмыкнул парень.

– Оттуда, что я сам здесь был, – пояснил Максим. – Я заходилв эту квартиру, чтобы кое-что передать для хозяина, и… – Он поперхнулся, потомпродолжил: – И никого тут не было. Ни единой души.

У Валентины упало сердце. Боже ты мой! Никого не было? Акуда же делась эта, как ее там?! Железнодорожная убийца? Может, Залесский еекуда-то увел? А может, она куда-то увела Залесского?!

Хорошая мысль. Главное, очень своевременная. Настроение, ибез того испорченное, сделалось и вовсе препоганейшим.

Стоп. А как Максим мог попасть в квартиру? Кто бы емуоткрыл, без ключа-то?

Или он просто врет? Типа ложь во спасение?!

Раздался какой-то треск.

Пожарный тронул железным пальцем каску, и стало видно, что унижней челюсти находится микрофон.

– Слушаю, Восьмой, – буркнул он. – Да, ложный вызов. Нет,люди вроде бы нормальные. Может, определитель глюкнулся? Ладно, что мне делать,штраф выписывать, что ли? Вызов?! Где? Понятно! Есть на старт! Есть готовностьномер один!

Он словно бы стал еще выше ростом. Плечи сделались какминимум в две сажени, причем именно косых, а не мерных. Глаза сверкнули, как…ну, скажем, как огни.

– Повезло вам, ничего не скажешь, – изрек пожарный. – Вызову нас новый. Недалеко, возле бассейна «Олимп». Некогда мне тут штрафывыписывать. Так что, пацан, купи своей мамаше на эти деньги платочек покрасивше,а то ходит, понимаешь, как будто… бабка старая!

Выпустив эту парфянскую стрелу, он со страшной скоростьюзагрохотал вниз. Похоже было, что по лестнице скатился большой-пребольшоймедный таз для варки варенья.

Максим даже не оглянулся вслед. Довольно невежливо отпихнулот себя до смерти обиженную Валентину и ворвался в долоховскую квартиру.

Слышно было, как он, топоча, мечется из комнаты в комнату.

– Тетя Валя! – раздался наконец его перепуганный голос. – Тыне брала тут конверт?

Валентина, все еще переваривая оскорбление и подбираядостойный, хотя и совершенно бессмысленный по причине опоздания ответ, вошлавнутрь, прикрыла за собой дверь:

– Какой конверт?

– Белый, обыкновенный, без марки и адреса! – выкрикнулМаксим, стоявший уже на коленях и заглядывавший то под диван, то под письменныйстол. – Я его вон туда положил!

Он показал куда-то вверх. Поскольку в эту минуту Максимнаполовину пролез под стол, Валентина поняла, что конверт был положен настолешницу.

– Ничего я не видела, – пожала она плечами. – А когда ты еготуда вообще положил?

– Да вот десять минут назад! – в отчаянии выкрикнул Максим,выглядывая из-под стола. – Я ей говорю: передай его Долохову, толькообязательно, это очень важно. Она говорит: да положи на стол, а я ему скажу. Яположил. Пошел в прихожую, дверь уже открыл, а она выскакивает следом, куртку вохапке держит и говорит: погоди, мне тоже пора. А конверт, спрашиваю, где? Дакуда он денется, говорит она и чешет по лестнице. Ну а я дверь запер и тоже спустился.Только ее и след простыл, я даже не заметил, в какую сторону она смылась. Янемножко прошел по парку на остановку, потом смотрю – по Белинке пожарныемашины жмут как ненормальные – именно в этот дом. Я подумал: а вдруг эта дуразабыла газ выключить или еще что? Ну и побежал. Ну и…

– Это кто тут забыл выключить газ? – раздался мужской голос,и Валентина сначала заметила, какое перепуганное лицо сделалось у Максима, всееще стоявшего на коленях, и только потом, обернувшись, увидела в дверях Долохова.