– Ну, я был уверен, что придет «Лада» Антона. Колеса, чтохарактерно, всегда были именно те, которые подходят к той или иной модели. Илик «мерсу», или к «Ладе». Так что на сей раз вроде должен был появиться Антон.Но его не было. Я ждал около часу, но никто не приехал. Я не знал, что мнепредпринять. Подумал, что произошла какая-то накладка. Сначала я решил отвезтиколесо в Сормово. Приехал туда, но гараж был закрыт. Я пошатался под окнами,думал, меня увидит тот мужик и выйдет. Постучал в однудверь, потом в другую втом подъезде, откуда он выходил раньше, но никто не открыл. И, главное дело,двор был пустой, спросить не у кого. Какая-то бабища мимо прошла, я ее началпро гараж спрашивать, но она со мной даже разговаривать не стала. Тогда я решилоставить колесо в машине и увез в свой гараж. Подумал, вдруг Роман со мнойсвяжется.

– Вы держали колесо в своем багажнике?

– Нет, я его там припрятал в углу под всяким хламьем.

– Почему вы его спрятали? Вы прячете все запасные детали?

– Ну… оно же чужое было… я подумал, что если сопрут чужое,то придется за него платить…

– И вы тогда не предполагали, что колесо являетсяконтейнером для перевозки другого груза?

– Нет.

– А когда вам пришла в голову мысль вскрыть колесо?

– Это не мне такая мысль пришла, а моему другу, АртемуЧеремухину.

– Как это случилось? Вы рассказали Артему про колесо?Почему?

– Довольно много времени уже прошло, недели три. Я Романунесколько раз на сотовый звонил, а там все один ответ: «Абонент временнозаблокирован». Ну, думаю, он забыл заплатить за телефон, что ли? Я чуть некаждый день ходил в тренажерный зал, примерно в то время, когда Роман тамобычно появлялся, но его не было. Спросил у тренера, у Костика, у которого тотзанимался, но он буркнул, что не знает, где Роман, и вообще, типа, кто этотакой. Я начал злиться. Главное, колесо-то я привез, а денег мне не заплатили.И я стал подозревать, что с Романом что-то случилось. Мне уже как-то неприятностало его вещь у себя держать, а куда девать? Думаю, может, в Ольгиносмотаться, к цыганам? Но связываться с ними неохота было, уйдешь, на фиг, безштанов. Может, Буса вообще не из этой гоп-компании. И тут ко мне пришелприятель, Артем Черемухин, я ему говорю, так, мол, и так, дело сделал, агонорар не получил. Как думаешь, может, в автосервис толкануть нам этоколесико? Не знаешь, говорю, почем и кому можно отдать его? Артем говорит, аможет, оно бракованное. Давай посмотрим, все ли у него в порядке? Типа, камеранормальная ли, и все такое. Ну, мы пошли ко мне в гараж, разобрали колесо,Артем говорит, точно, какая-то камера ненормально тяжелая. Мы ее вскрыли,смотрим, а там уложены такие пакеты полиэтиленовые…

* * *

Валентина вылетела из лифта и нажала на кнопку звонка. Навсякий случай принялась шарить в сумке, отыскивая ключ. Правильно поступила:дверь никто не отворял. Отперла ее сама и еще с порога оценила ситуацию: навешалке, загроможденной пальто и плащами (убрать ненужные в сезон вещи уВалентины никогда руки не доходили, а домашним было на это глубоко плевать),нет мужниной и дочкиной дубленок – значит, и дома никого нет. Ну, Залесский наработе, это понятно, а дочка где бегает? Валентина влетела в квартиру, стащилапальто, сапоги, схватила с трюмо щетку, не глядя, провела по голове и, отметивкраем глаза приколотую к обоям записку: «Мама и папа, я пошла в кино с ИройИвашкиной. Аня», – ринулась в ванную.

Вкус водки в сочетании со столовским винегретом,перенасыщенным луком, вот уже добрых полчаса мучил ее ужасно. Почистила зубы,прополоскала рот, потом подумала – и почистила зубы еще раз. Стало легче,правда, все еще голова болела, ладно, ничего, пара таблеток цитрамона – и всебудет в порядке.

По-хорошему, пить не следовало, но ведь все это было настанции, среди своих. Никак не откажешься. Пришлось и выпить, и закусить, икиселя глотнуть. Святое дело! Потом Геня Павловна и другие все не хотелиВалентину отпускать, жаждали поговорить, но, на ее счастье, пошли вызовы одинза другим, врачи стали разъезжаться, и она воспользовалась случаем сбежать,хотя это нехорошо было, конечно. А все из-за Долохова! Валентине очень нехотелось уходить, она так разнежилась в компании бывших подружек, хотя поводдля сборища был, конечно, ужасный. Она даже не дослушала эту жуткую историю проубийство Алеши Хромова. Про то, что его несколько дней подряд спрашивалкакой-то человек – якобы корреспондент газеты, который хотел про Хромова статьюнаписать как про бывшего «афганца». И наконец он дозвонился до Алеши,встретился с ним – а потом парня обнаружили мертвым у крыльца. И не понять, толи корреспондент его застрелил, то ли кто другой.

Милиция, конечно, всех расспрашивала про этого загадочногожурналиста, однако никто и в глаза его не видел, а из какой он конкретногазеты, припомнить никто не мог. То ли из «Губернских ведомостей», то ли,может, из чего-нибудь «Нижегородского» – «Рабочего» ли, «Вестей», «Новостей»…Совершенно непонятная история. Необъяснимая!

«Какая мрачная у меня стала жизнь! – подумала Валентина, спривычной – врачебной – тщательностью вытирая руки. – Сплошные непонятности,похороны, убийства…»

Мрачная жизнь! Ну, тут она хватила через край. Ведь еслипосчитать, эта «мрачная жизнь» длится всего каких-то два дня…

Стоп. Не два дня. Сутки, даже меньше суток! С той минуты,как они вместе с Людой Головиной упали на ледяной бруствер на подходе кМосковскому шоссе. Это было вчера около семи вечера. Сейчас около трех дня.Прошло двадцать часов. А за это время… Бог ты мой! Сколько всего понаслучалосьза это время! И, главное, катит оно и катит без передышки. Лечь бы поспать хотьна часок, забыться. Но нельзя. Надо идти исполнять долг перед Долоховым –караулить эту, как ее там. Но, может, повезет? Может, она все еще дрыхнет – итогда Валентине тоже удастся покемарить где-нибудь поблизости: сторожко,вполглаза, а все же удастся?

Она накинула на плечи большой оренбургский платок, старый,довольно-таки облезлый, но божественно-теплый – с недосыпа ее здорово знобило,– потом, написав красным фломастером поперек Аниной записки: «Я у Долохова,позвони, когда придешь!», взяла соседские ключи, оставленные мужем наусловленном месте, и пошла на шестой этаж. Когда спускалась, с улицы донессявой пожарной сирены. Валентине почудилось, что он раздается как-то уж совсемблизко, она даже на всякий случай приостановилась, повела носом, однако всебыло нормально, пахло, как обычно, мусоропроводом и кошками.